господин герцог де Шав подглядывал за своей женой сквозь жалюзи в антресолях.
Но такое построение превосходило возможности Саладена: самое большее, на что он был способен, – смутно догадаться, что это можно как-то использовать…
Он с задумчивым видом отхлебнул кофе.
С последним глотком он сунул руку в карман за кошельком и нащупал там посторонний предмет, который сразу не смог распознать. Он быстро вытащил предмет наружу, и яростная улыбка исказила его лицо, когда он увидел добычу, захваченную им два часа назад, у ограды, во дворе особняка де Шав.
Но внезапно у него мелькнула мысль. Его улыбка застыла, и круглые глаза вспыхнули.
– Браслет, – прошептал он, – детский браслетик.
В самом деле, это было жалкое украшение, дешевая побрякушка из стеклянных бусин и с застежкой из позолоченной меди.
– У малышки когда-то был такой! – продолжал Саладен, внезапно побледнев и чувствуя, как кровь стучит у него в висках. – Я точно помню, он так и стоит у меня перед глазами! Я рассмотрел вещицу, чтобы узнать, золото это или серебро, и поскольку браслетик гроша ломаного не стоил, я бросил его вместе со всем остальным в навозную яму между Шарантоном и Мезон-Альфором…
– Счет! – громко крикнул он, стукнув ножом по столу.
Это опять был другой человек. Он подрос на добрых четыре дюйма, и в глазах его сверкал ум.
Он покинул ресторан с видом победителя, выпятив грудь и сдвинув шляпу набекрень. Замысел облекся в новую форму.
Он улыбался прохожим и покровительственно поглядывал на дамочек.
– Они и не подозревают, – добродушно и весело говорил он себе, – что у этого славного парня все ладится: вот-вот он сделается настоящим маркизом, получит ренту, награды и все такое!
А папаша Симилор тем временем валяется у себя на улице Ле Пелетье, – разразившись хохотом, прибавил он. – Ну да я добрый малый и как-нибудь устрою его судьбу в соответствии с его скромными способностями.
Дойдя до Мадлен, он сел в кабриолет и сказал кучеру:
– Улица Тикетон, дом тринадцать.
Через двадцать минут он поднимался по ужасно темной лестнице к мадам Любен, единственной настоящей ясновидящей во всем Париже.
При мадам Любен, по примеру других ясновидящих и прочих сомнамбул, состоял «врач», который, погрузив ее в гипнотический сон, исцелял затем больных, сообразуясь с ее откровениями.
Эта профессия не хуже многих других, и мне известны многие достойные уважения особы, свято верящие в такого рода лечение.
Еще одно занятие ее сословия – отыскивать пропавшие предметы и угадывать вора. Эта последняя подробность сопряжена с опасностью и нередко приводит госпожу сомнамбулу в исправительную полицию.
Одна или две из них даже предстали перед судом присяжных и выглядели очень величественными и сильно удивленными тем, что кто-то пожелал помешать им взять на себя обязанности императорского прокурора.
Не забывайте, что большая часть этих женщин быстро перестает относиться к ряду обычных шарлатанов. После двух-трех лет подобной деятельности они, как древние сивиллы, упиваются собственным притворством и скорее согласятся подвергнуться пыткам, чем откажутся именоваться «священнодействующими».
«Врачи» редко проникаются такими убеждениями. Они занимаются своим делом, как работали бы помощниками письмоводителя или служили понятыми, и все их запросы ограничиваются возможностью ежедневно обедать в ресторане за сорок су.
Когда Саладен вошел к ясновидящей, мадам Любен и ее врач пили у камина черносмородиновую наливку.
В таких семьях врачу обычно отводится роль друга дома.
– Доктор, – сказал Саладен с порога. – Доставьте мне такое удовольствие, сходите вниз и взгляните, нет ли меня там. Дело у меня огромной важности. Честь имею кланяться.
Врач, вопросив взглядом свою повелительницу, взял шляпу и скрылся.
– Вы спите, кумушка? – со смехом поинтересовался Саладен.
– Господин маркиз, – с достоинством ответила сомнамбула, – вы прекрасно знаете, что я никогда не шучу такими вещами; да, я сплю, все в полном порядке; я ясно вижу.
Саладен ногой пододвинул кресло и опустился в него.
– Лучше бы вам проснуться, – сказал он. – Но на войне, как на войне. Идите сюда, поболтаем.
Мадам Любен была женщиной лет тридцати, потрепанной и утомленной, но сохранившей следы миловидности. Она уселась рядом с Саладеном, приняла изящную позу и произнесла:
– Что же, поболтаем… удались ли сегодня наши биржевые махинации?
– Речь не о том, – с важным видом ответил Саладен. – Ваши махинации – это пустяки. Сколько вы получите с известной вам дамы, если, против ожидания, найдете некий предмет?
– Что за дама? – спросила сомнамбула. – И какой предмет?
Саладен, выпучив глаза, уставился на нее.
– Ах, да! – внезапно воскликнула она. – Дама с браслетом… Вам на что-нибудь сгодился адрес особняка, который я вам дала?
Саладен медленно и важно кивнул.
– Я тоже ясновидящий, милая моя, – торжественно провозгласил он, – и даже сверхъясновидящий! Дама, которая приходила посоветоваться с вами, – герцогиня де Шав, и ей принадлежит тот роскошный дворец на улице Фобур-Сент-Оноре.
– О! В самом деле? – удивилась мадам Любен. – Герцогиня! А как вы узнали?
– Мне многое известно, – продолжал Саладен, – хотя я не изображаю из себя мудреца. Есть ли у вас подробное описание браслета, потерянного герцогиней?
Сомнамбула раскрыла маленькую книжечку и принялась ее листать.
Пока она этим занималась, Саладен достал браслет из кармана.
– Вот! – сказала она. – Маленький браслет из голубых бусин с застежкой из позолоченной меди.
Саладен, размахнувшись, бросил браслет, который упал прямо на книжечку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151