– Что вы собираетесь делать? – спросил крестьянин, казавшийся встревоженным.
Его хозяин прижал ко лбу дрожащую руку.
– Как давно я не был в свете! – прошептал он. – Может быть, это безумие, но мне надо ее видеть. Что-то во мне кричит, что может случиться несчастье… большое несчастье! Это не обычная ночная лихорадка меня колотит, это предчувствие, наваждение, навязчивая до головокружения идея. Я не могу уйти от этого дома. За его стенами мне чудится битва между спасением и отчаянием…
Он подошел к ограде и ухватился за прутья.
– Черт возьми! – сказал крестьянин. – Может, это и неплохая мысль, мне ничего не стоит взобраться здесь и спрыгнуть там.
Он говорил тихо, но все-таки хозяин, сильно сжав его руку, заставил его замолчать.
– Слушай! – шепнул он.
Со стороны площади Согласия послышались шаги. Они перешли улицу и укрылись под деревьями. Приблизились двое мужчин. Первый остановился у подножья фонаря, который находился по ту сторону калитки, ведущей в сад особняка де Шав, самое большее – в двадцати шагах от навеса, под которым несла свою караульную службу мадемуазель Гит, второй подошел к другому фонарю, расположенному немного дальше от сада.
– Залезай, Мартен, – скомандовал второй, обхватив столб, на котором держался фонарь.
И они тут же ловко, словно две кошки, взобрались наверх.
Раздался звон разбитых стекол, и оба фонаря погасли.
Мадемуазель Гит под своей соломенной крышей перестала скучать, она подумала:
«Господин маркиз предупредил меня об этом. Парни свое дело знают. Теперь очередь за другими».
Тем временем двое, влезавшие на фонари, спокойно, как простые припозднившиеся прохожие, вернулись на авеню Габриэль.
Хозяин с крестьянином, прячась за деревьями, наблюдали за этой сценой с удивлением, смешанным с любопытством.
– Здесь что-то будет! – сказал хозяин.
– Да, это точно, – подтвердил крестьянин. – И мне кажется, нам лучше было бы подождать с этой стороны, а не с той.
– Возможно… Подождем.
– Если нам надо ждать, – снова заговорил крестьянин, – то, поскольку я уже целую вечность не курил, а в окрестностях даже кошки не видно, может быть, я выкурю хоть одну трубку?
Хозяин ничего не ответил. Крестьянин набил трубку и чиркнул химической спичкой о колено. Спичка вспыхнула.
Они стояли на опушке рощи.
За оградой сада послышался серебристый смех, потом они услышали щелчок повернувшегося в замке ключа.
– В добрый час! – сказала мадемуазель Гит. – Вот и сигнал; теперь, когда позаботились о том, чтобы фонари погасли, он виден куда лучше.
Калитка отворилась, повернувшись на петлях.
– Ну? – с нетерпением поторопила мадемуазель Гит. Хозяин приложил палец к губам и первым пересек авеню Габриэль. Крестьянин последовал за ним.
– Ага! – сказала мадемуазель Гит. – Вас только двое. Что ж, заходите… Ах, черт! – тут же перебила она сама себя. – Что я за дура! Нет, я еще не гожусь в часовые! Я забыла о пароле! Ну, «буря», – произнесла она, – а что дальше?
И сделала вид, что загораживает калитку, смеясь, потому что нисколько не беспокоилась.
Незнакомец, одетый в черное, вместо ответа зажал ей рот рукой – да так ловко, что она и крикнуть не успела.
– Дай платок, Медор! – сказал он тихо. – И поскорее! Надо в два счета заткнуть ей рот.
Мадемуазель Гит попробовала сопротивляться, но эти двое были крепкими мужчинами. Платок во рту заставил ее онеметь. Хозяин поднял ее на руки.
– Найди открытую дверь, – приказал он Медору. Тот ринулся на поиски и легко обнаружил домик в саду, дверь которого мадемуазель Гит оставила приоткрытой.
Хозяин переступил порог и сказал крестьянину:
– Оставайся в саду, последи за домом, а особенно – за окрестностями.
Он положил на диван девушку, которую до сих пор держал на руках. В комнате было светло: мадемуазель Гит перед уходом не погасила лампу. Незнакомец вгляделся в девушку, и невольное движение выдало его удивление.
Это не помешало ему оборвать шнуры занавесок с явным намерением связать пленницу.
Но прежде чем приступить к этой работе, он снова взглянул на лицо девушки, которая все еще слабо сопротивлялась, и вновь разволновался.
– Эти черты похожи на те, что я себе представлял… – прошептал он. – Такой я ее видел в снах… Если бы это была…
Не закончив начатой фразы, он резким движением выдернул кляп.
– Кто вы, дитя мое? – дрожащим голосом спросил незнакомец.
Мадемуазель Гит выпрямилась в горделивом гневе и бросила ему в лицо:
– Я? Я – госпожа маркиза де Розенталь, так что вы теперь – берегитесь!
Незнакомец вздохнул так, словно с его души свалился тяжелый груз.
И, одним движением руки снова заткнув рот мадам де Розенталь, он обвязал ее веревкой, словно пакет.
Положив пленницу на диван, незнакомец погасил лампу, вышел и запер дверь на ключ.
Снова полил дождь, и ветер, завывая среди деревьев, обещал, что вскоре шквал налетит с удвоенной силой.
Незнакомец тихонько свистнул: подбежал Медор.
– Вон там есть открытая дверь, – показал он в сторону главного дома, где находились апартаменты госпожи де Шав, в окнах которых горел яркий свет.
– Что ты видел? – спросил хозяин.
– Снаружи – ничего, но внутри… Я видел, как открылась эта дверь. Вышли четыре человека с фонарем, и лицо одного из них показалось мне знакомым: это был тот самый человек, кого я видел с господином герцогом на сцене театра мадемуазель Сапфир. Эти люди крадучись прошли вдоль дома и вошли вон туда.
Он указал пальцем на часть первого этажа, отведенную под контору Бразильской компании.
– Я прокрался за ними, – добавил Медор, – и слышал звук, какой бывает, когда дверь открывают отмычкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151