Кроме того, слесарь научил архитектора отпирать с помощью куска проволоки любую дверь.
Одним словом, Винсент хорошо подготовился к ночной вылазке.
Если бы сейчас была зима, у Карпантье все прошло бы как по маслу. Однако Винсент хорошо знал парижан и поэтому не обольщался. Он не сомневался, что в эти минуты все окна каждого дома на улице Муано, к которой он держал путь, были распахнуты настежь. Здания жадно глотали воздух, словно рыбы, вытащенные из воды. Разумеется, все консьержи тоже выползли из своих душных комнатенок.
Итак, нужно было повременить, но это было не так-то просто. Вообще, ожидание – довольно томительная вещь, а когда человек только что принял очень важное решение, муки ожидания превращаются в настоящую пытку.
Часто бывает так, что тот, кто готов был совершить немыслимые подвиги, после какого-нибудь часа, проведенного в бездействии, останавливается перед самой ничтожной преградой, потому что пыл героя угас, а волю подточили сомнения.
Неторопливо продвигаясь к своей цели, Винсент взвешивал все аргументы «за» и «против»... Внезапно на углу улицы Шоссе-д'Антен он остановился. В этом месте находилось кафе «Фой». Поскольку ночь была очень теплой, много столиков вынесли на улицу, как это делают в самых заурядных кабачках.
Несмотря на то, что Винсент был погружен в размышления, бдительность его не ослабла, и время от времени он подозрительно оглядывался по сторонам.
И вдруг архитектор буквально прирос к земле. Его словно обухом по голове ударило. Винсент испытал удивление, к которому примешивался ужас.
Среди смеющихся физиономий гуляк, беспечно пировавших за столиками перед кафе «Фой», Карпантье увидел знакомое лицо. Сначала он подумал, что ошибся: разве может эта особа находиться в подобном месте? С другой стороны, эти черты настолько врезались Винсенту в память, что он вряд ли мог бы обознаться.
Однако у архитектора не было времени, чтобы выяснить, не обманули ли его собственные глаза. Бледный, строгий и прекрасный лик матери Марии Благодатной тут же исчез в человеческом море.
Дело в том, что Винсента оттеснила от кафе целая толпа гуляющих, и пробиться через это людские скопище было совершенно невозможно.
Когда наконец толпа рассеялась, за тем столиком, где только что сидела надменная наставница дочери Винсента – юной Ирен, уже никого не было.
Зато архитектору удалось заметить кое-что другое, не менее интересное. В нескольких шагах от него стоял Пиклюс, его соглядатай; молодой человек вел оживленную беседу с каким-то мужчиной, лица которого не было видно.
По правде говоря, облик таких типов, как Пиклюс, не сочетается с внешним видом модного кафе настолько же, насколько не соответствует здешней обстановке монашеское одеяние. В своем облезлом рединготе и грязной шляпе Пиклюс выглядел среди нарядных завсегдатаев по меньшей мере странно.
Впрочем, архитектор находился не в том настроении, чтобы смеяться над подобными контрастами. Винсент вполне доверял своему шпиону и не собирался следить за ним. Досадуя, что так и не разобрался в странной истории с монахиней, Карпантье хотел идти дальше, как вдруг увидел, что собеседник Пиклюса, попрощавшись со скромным служащим, обернулся.
На лицо мужчина упал свет, и Винсент снова узнал точеные черты матери Марии Благодатной.
На этот раз не оставалось никаких сомнений. Архитектор остолбенел.
Тем временем таинственный молодой человек пересек бульвар и направился к улице Луи-ле-Гран. Винсент последовал за ним, держась шагах в пятидесяти сзади.
Вскоре они очутились на улице Луи-ле-Гран. Она была почти безлюдна.
Карпантье сам не понимал, зачем он пошел за незнакомцем. Возможно, архитектор сделал это, подозревая, что безбородый красавец спешит туда же, куда и он.
Казалось, молодой человек не замечает, что за ним следят. Во всяком случае, он ни разу не обернулся.
Чем дальше они продвигались вперед, тем пустыннее становилась улица. Через пару минут преследуемый и преследователь шли уже в полной тишине. Слышались только звуки их шагов.
Винсент ступал теперь очень осторожно, опасаясь, что незнакомец встревожится. Тот, правда, по-прежнему не оборачивался, однако перешел на другую сторону улицы.
Похоже, молодой человек начал прислушиваться.
У поворота на улицу Нев-де-Пети-Шан архитектор потерял его из вида. Впрочем, Винсента это не обеспокоило. Он считал, что теперь ему известен маршрут незнакомца.
У рынка на улице Сент-Оноре архитектор даже не остановился. Он продолжал шагать прямо и свернул только на углу улицы Сен-Рош.
Там Винсент ожидал снова увидеть таинственного незнакомца, однако расчеты Карпантье не оправдались. «Наверное, скрывшись от меня, этот тип помчался вперед», – подумал архитектор и тоже бросился бежать.
Вскоре он выскочил на улицу Муано: здесь тоже не было ни души.
И тут Винсент услышал перезвон часов. Пробило два.
В это время Париж даже летом обычно засыпает. Только на бульварах еще теплится жизнь.
Архитектор продолжал идти вперед. От быстрого бега Винсент вспотел, и все же ему было как-то зябко. Он чувствовал себя, как человек, собравшийся перепрыгнуть бездонную пропасть.
Квартал Сен-Рош мало изменился с тех пор, а его северная часть, состоящая из маленьких улочек, которые соединяют площадь Гайон и перекресток Аржантей, вообще выглядит, как и прежде.
В тех местах ощущается какой-то испано-фламандский дух. Особенно это относится к нижней части улицы Муано. Дома там довольно высокие – и нависают над мостовой так, словно хотят закрыть от людей небо. Около полугода тому назад, проходя по улице Муано, я увидел, как из одного окошка, расположенного на уровне головы того, кто стоит на тротуаре, выпал кусок жалюзи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166