Господин Ренье пытался что-то сказать, но в комнате стоял невообразимый шум, и вдобавок те двое всякий раз принимались бить его, приказывая не открывать рта опять-таки до прихода полиции. Потом на беднягу навалились с полдюжины добровольцев и стали вязать его всякими тесемками, лентами, веревочками – словом, всем, что попалось под руку. Сбежавшиеся соседи честили Ренье на чем свет стоит: мол, и лоботряс он, и бездельник, и повеса, и пьяница! Коровница знала точно, что бедная девушка зарабатывала ему на хлеб, жена рантье видела собственными глазами, как, выходя от Ирен, художник пересчитывал сотенные бумажки, а трактирщик вопил:
– Ко мне-то он небось не заглядывает, чтобы пропустить стаканчик доброго винца, как всякий честный человек. Нет, он привык пьянствовать в гнусных притонах, сидя за мраморным столиком в компании гулящих девок!
А Двое проходимцев снова и снова рассказывали, как они спасли Ирен, и кричали:
– Входим – а он вцепился девице в горло и душит ее!.. Глядите! Вот следы от его пальцев! И нож над ней занес; представляете, каков!
– Да таким ножом впору бычка зарезать, – сказал помощник мясника. А что же еще он мог сказать?
– Ой-ой-ой! – заверещала вдруг жена рантье. – Да у него же карманы полны пистолетов!
И правда, наклонившись, она вытащила пистолет из правого кармана сюртука господина Ренье, а супруга мясника одновременно извлекла такой же из левого. Я стоял совсем близко и расслышал, что молодой человек силился крикнуть: «Эти негодяи мне их подсунули!» Но разве что кому втолкуешь? Сперва его слов попросту не разобрали, а когда сумели разобрать – не поверили.
– А Иуда-то что в это время делал? – спросила укротительница. – Я, знаешь, прямо дрожу от злости!
– Иуда? Ты имеешь в виду моего патрона, господина Мора? Он Ничего не делал и ничего не говорил. Стоял себе около Ирен и молча смотрел на нее. Люди вокруг него шептались:
– Не подоспей эти двое вовремя да не свяжи пачкуна – погибла бы бедняжка. И тогда он обязательно бы отомстил за малютку!
– А что следователь? Рассказывай скорей! Я буквально извелась от нетерпения.
– Не волнуйся, расскажу, как раз на этом моя история и закончится. Подоспевший следователь приказал очистить помещение, предложив выйти всем, кроме тех двоих, господина Мора и его несчастного соперника.
Полицейские двинулись на нас и погнали с площадки, с лестницы, со двора и даже из сада. Разбирательство шло четверть часа, не больше. Потом мы увидели, как господина Ренье увели две полицейские ищейки. Еще два фараона охраняли вход, и прежде чем меня впустили, мне пришлось долго доказывать, что я живу именно здесь.
Над Ирен теперь склонились господин Мора и врач. Врача мой патрон называл «доктор Арто». Откуда он взялся, я не знаю. Я вошел как раз в тот момент, когда эскулапу удалось наконец привести Ирен в чувство, и она медленно приоткрыла глаза.
– Ни слова о том, что тут произошло, – предупредил меня патрон. – Ей сейчас нельзя волноваться. Когда придет время, я сам скажу ей правду.
Доктор довольно быстро ушел, сказав, что опасность миновала и следы от пальцев скоро исчезнут. Еще он добавил, что она впрямь могла умереть, потому что художник заставил ее вдохнуть... увы, я позабыл название названного лекарства; но его запах все еще витал в комнате.
– В тупике неподалеку отсюда, – пробормотала укротительница, – жил до недавнего времени некий зубодер. Несколько месяцев назад его отправили на каторгу за изготовление таких вот снадобий.
– Я что хотел сказать... это ведь не Ренье ей его подсунул...
– Ну, ясное дело, не он! – воскликнула госпожа Канада. – Черт побери! Давай заканчивай!
– Пока врач был в комнате, девушка молчала. Но стоило ему уйти, проговорила тихо:
– Что со мной? Я чувствую себя такой разбитой... Господин Мора нежно обнял ее и стал целовать ей руки.
– Ах, да! – продолжала девушка. – Я понемногу начинаю припоминать. У меня закружилась голова, и хотя вы дали мне ваш флакон с нюхательной солью, я словно куда-то проваливалась, проваливалась...
При этих ее словах растворилась дверь и вошла монахиня из той самой обители на улице Терезы. Как видишь, негодяй все продумал.
– Сестра, – сказал ей мой патрон, – вы пришли как нельзя более кстати. Вам я доверю уход за моей дорогой девочкой. Ваша настоятельница, мать Мария Благодатная, любит ее больше жизни. Смотрите, не давайте ей много говорить, она слишком слаба.
Меня же он увел к себе и запер за нами дверь на ключ. Я едва стоял на ногах от страха. Знать тайны таких людей – это очень опасно. Он опустился в кресло и искоса поглядел на меня с улыбкой, которая внушила мне ужас.
– Ах, друг мой, – сказал он, – что же ты не спрашиваешь, в чем тут дело? Или ты уже и сам догадался?
– Дело-то нехитрое – догадаться, – отозвался я. – Ясно, что все это случилось из-за подзорной трубы.
– Так что же ты понял? Объясни-ка. Я хочу знать, действительно ли ты так проницателен?
И он уставился на меня своими лисьими глазками. Я собрался с духом и отвечал как ни в чем не бывало:
– Извольте: в подзорную трубу Ирен увидела, как Ренье любезничает с девкой из Сен-Манде, вспылила, конечно же, и тот, уходя, поклялся ей отомстить. Это многие подтвердят. Вот сегодня он и явился к ней вооруженный до зубов.
– Правильно, совершенно правильно, – проговорил господин Мора. – Даже министры – и те позавидовали бы твоему уму. Только кто же может с уверенностью сказать, что он угрожал ей расправой? По-моему, как-то раз ты подслушивал у ее дверей, а потом сказал мне, что он всего лишь обещал принести Ирен старые документы.
И он полез за пазуху. Ну, думаю, конец мне пришел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166