Судья был любимцем некоего почтенного господина, который, можно сказать, царствовал в особняке Орнан, наравне с принцем окруженный благоговейным поклонением маркизы. Очень старый, очень знатный, очень, богатый, он сделал благотворительность главной своей заботой, если не сказать – профессией. Когда-то он сражался в армии Бурбонов в Неаполе и сохранил привязанность к своему военному чину. Все называли его полковник Боццо-Корона.
Стоит упомянуть еще одного человека, отмеченного особой благосклонностью маркизы: не обремененный дипломами, зато весьма тонко разбирающийся в премудростях практической жизни, он носил имя де ля Перьер и не обижался, когда обходили молчанием его баронский титул. Маркиза давно уже доверила ему ведение своих дел, и он бдительно стоял на страже ее интересов. Добавим по секрету, что господин де ля Перьер, широко известный во Франции и Наварре, был к тому же облечен высокой миссией: он должен был, действуя осторожно и с большой оглядкой, «прощупывать» людей, чтобы укрепить стан принца преданными и надежными сторонниками.
Когда часы пробили десять, гостиная маркизы заполнилась гостями.
Справа от камина из украшенного золотом белого мрамора расположилась группа, состоявшая из принца Сен-Луи, полковника Боццо и седовласого старенького священника.
В наружности принца ничего примечательного не было, а всеобщее внимание окружающих, видимо, следовало приписать романтичности избранного им жизненного амплуа. Это был толстый мужчина с одутловатым лицом; его нос, мясистый и несколько коротковатый, можно было с некоторой натяжкой назвать орлиным, то есть имеющим право считаться бурбонским, а его голубой наряд был скроен по фасону, в точности скопированному с гравюр, изображавших графа Прованса с 1810 по 1815 годы. Волосы, зачесанные назад и собранные в косичку, осыпали воротник пудрой. Подобная прическа в то время уже не встречалась на парижских улицах, но в старинных особняках Сен-Жерменского предместья мода на нее не проходила.
Священник был каноником одного из парижских храмов, занявшимся на старости лет сбором материалов для книги под заглавием: «Чудесная история дофина, сына Людовика XVI».
На фоне двух этих невзрачных физиономий заметно выделялось энергичное, с тонкими чертами лицо полковника Боццо-Корона. Среднего роста и худощавый, он был одет с подобающей его возрасту простотой, но черный фрак сидел на нем великолепно. Многие полагали, что полковник шутит, когда он не без горделивости сообщал, что ему уже за девяносто. И действительно, несмотря на морщины, правильное лицо его не утеряло своей выразительности. Должно быть, когда-то он был удивительно красив и надолго сохранил свою красоту. И теперь еще от его высокого лба, обрамленного редкими седыми волосами, веяло благородством, улыбка светилась лукавым добродушием, а синие глаза под тяжеловатыми веками, непроницаемые, точно у гипнотизера или дипломата, время от времени вспыхивали веселыми искрами.
С другой стороны камина маркиза д'Орнан, бывшая красавица с манерами обходительными и даже ласковыми, председательствовала в кружке дам, слегка разбавленном мужчинами, а поодаль вокруг открытого рояля сгрудилась стайка девушек, с нетерпением ожидавших начала танцев, которые вошли в обыкновение в доме маркизы с тех пор, как к ней прибыла из Италии ее племянница – очаровательная Валентина де Вилланове.
Мы еще не говорили о ней, хотя Валентина была украшением, радостью и даже в некотором роде тайной особняка Орнан.
В один прекрасный день госпожа маркиза объявила своим многочисленным друзьям: «Ко мне приехала племянница», а через неделю дала первый бал, чтобы представить девушку, которая оказалась восхитительным созданием.
Способность ослеплять она вывезла, конечно, из Италии, и само ее фамильное имя – де Вилланове – свидетельствовало об итальянском происхождении, однако знатоки, охотно признавая красоту Валентины флорентийской, дружно утверждали, что в ее внешности куда больше французской пикантности, а в голубых глазах под гордо изогнутыми бровями затаился чисто парижский шаловливый блеск.
Впрочем, госпожа маркиза находила этому вполне правдоподобное объяснение: Валентина была дочерью ее двоюродной сестры, урожденной де ля Мот-д'Андай, которая в Италии вышла за муж за графа де Вилланове, сановника при маленьком дворе в Модене.
Валентина рано лишилась отца и матери.
По счастливой случайности граф де Вилланове приходился довольно близким родственником семейству Боццо-Корона, и полковник относился к девушке с поистине отеческой нежностью.
Вот и все, что было известно о ее прошлом; никто даже не знал точно, богата она или нет, хотя записные салонные математики, привыкшие подсчитывать суммы предполагаемых наследств, оценивали шансы Валентины очень высоко. Оно и понятно: маркиза д'Орнан, не имевшая прямых наследников, искренне любила девушку, а полковник Боццо, сей благородный Крес, в случае свадьбы наверняка не преминул бы обильно подзолотить приданое.
С браком можно было не спешить: Валентине не исполнилось еще и восемнадцати, хотя туча воздыхателей уже начинала заволакивать горизонт.
Среди них попадались всякие: во-первых, там было множество, если так выразиться, «мелкотравчатых» женихов – бравых юнцов, предводимых мамашами, считающими брак делом столь же обыденно-непреложным, как прививка или призыв на военную службу; затем шли люди более солидные и деловые, стратеги, рассматривающие брачное предприятие с двух серьезных сторон: деньги и связи; и, наконец, имелись и просто влюбленные – что бы там ни говорили, а такие бывают даже в нашем холодном свете, тем более что Валентина, манящая и загадочная, способна была пробудить и самое очерствелое сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157