" - разозлился Господь. Вадим гвардейски захохотал, потом смолк и пробормотал: "Ох, прости Господи." 22.10. Противно было смотреть, как наши вожди облизывали короля Хусейна, не в силах (да с дуру и не считая нужным) скрыть своей детской радости, жалкой еврейской радости "быть признанными", наконец, "стать своими". Вс° их "стремление к миру" - это галутное еврейское несбыточное стремление "стать своими" среди чужих. Не стать собой, а стать своим... А этот плебейский восторг общения с королем! Пусть хоть с бидэинским. Король Хусейн принял, король Хусейн поздравил, король Хусейн приветливо улыбнулся. В 75-ом убил полгода, домогаясь одной старой лесбиянки, которую в трамвае склеил, кандидата искусствоведческих наук, только лапать давала и альбомы листать. Лет сорок ей было? Пару раз я на ней кончил от трения, так и не дала. Поучала, что Фальк - это Мандельштам в живописи, а Филонов - Платонов. 26.10. Подписали мир с Иорданией. Клинтон по такому случаю потрудился притащиться в пустыню. Т°р слезившиеся глаза - во время церемонии разыгралась песчаная буря. Ездили с Вадиком в Вади Кельт. Монастырь ? ящерицей к скале прилепился. Потом на Мертвое море. Долго лежали в нем без движения. Снизошел покой и сонливость. Вадима этот расслабон вдохновил. "Теперь я знаю, что на этой земле все возможно! Здесь все дышит тайной чуда!" Поднялись на Масаду. Его взволнованность шла по нарастающей. Следы римского лагеря внизу, скворцы на ограде, портик Ирода над кручей, розовые горы на закате - все восхищало. "Я прям вижу это ужасное противостояние: наверху - тоска, а внизу - скука." Вечером он еще раз попросил сборник Володи. "Не, не пойму ничего. Ты мне говорил, что рецензию написал на его первый сборник? Дай почитать." Почитал. Сказал, широко улыбаясь:"По-моему рецензия лучше, чем книжка." Ну, я спорить не стал. А утром, в последний раз поехали к морю. Шли редкие большие волны. Бабка в шляпке ловила рыбу леской. Два парня с досками ждали волну, чтоб оседлать. Вадим уже предвкушал свидание с Любой, свои рассказы, "она поймет, как никто". После работы я отвез его в аэропорт, торчали там часа три - вылет задержали, таможенники тянули резину. Еле доплелся до кресла. Устал. Ужасно устал. Утром еще писал письма. И грустно. Он странный. И есть какая-то магия в его стихах, в упор не видящих этот мир, упрямо цепляющихся за милые образы-образа... Бесконечные жухлые травы. Неоглядного неба пустырь... Не бывает сильнее отравы, Чем дорожная русская пыль! Или: Хорошо б хоть раз без толка мне пожить в степной глуши! Быть влюбленным да и только, без оглядки, от души! /две строфы пропускаю/ И пурге над полем внемля, о подруге не вздыхать, лишь заснеженную землю легким шагом целовать... 5. 11. Смотрел "Аолам лефи агфа", нашумевший и набравший призов фильм Аси Даяна, олицетворяющего собой израильскую гниль. Все как по писанному: дети героя и отца-основателя ненавидят основанный и отвоеванный для них мир. Этот сынок генерала - лихой бездарь: ни школы, ни эстетического чутья, типичная израильская голытьба от искусства, но. Да, есть но. Его клокочущая истерика убедительна, почти увлекательна в своей омерзительности. Фильм примитивненький, но гниль дана со смаком. И неважно откуда она взялась, для него эта гниль, а еще лучше - хара (вроде русского "говна", только вонь познатнее) - нечто неизбывное, вечно царствующее, материя, из которой воздвигли Вселенную, будто Большой Хлопок был взрывом кучи дерьма, которое с тех пор наполнило Космос. В конце фильма пьяная израильская военщина, доведенная до отчаяния захватническими войнами, врывается в кафе (весь фильм в этом маленьком уютно-блядском кафе, с его блядью-хозяйкой, блядьми-официантками и распиздяями-завсегдатаями), где им выпить и пошуметь не дали, и расстреливает из автоматов всю эту аримат хара, все это отхожее место, кэбенемать. Фильм дышит живой, заразительной ненавистью к родной армии, а так же, неподдельной и животной - к родным "френкам". И полон элегического сочувствия к измученным, беззащитным и таким уютным блядям, наркоманам и гомосекам. Ну да, впечатление производит. Так и хочется тоже взять автомат и все это даяновское отродье, всю эту гнусь... Потом на Останкино переключил - лихой концерт Гребенщикова. Тут ребятки покруче, тут не визгливая, истеричная музыка гнили, тут ее суровая летопись. Да со смешком, ст°б в обнимку с блядью-историей. А дн°м поехали в лес. Моросило. Небеса набухли, вдалеке сверкало. Воздух был уже зимний, освежающий, мокрый лес блестел яркой травой. Распили бутылку красного. Поднялись на холм. Никого вокруг. Дамы отдалились, цветочки рвали, а мы с Л. переминались на месте. Л.: "Представляешь, они уже готовы на переговоры с Хамасом!" Я: "Да... Кто нас половчей убивает, с тем и поговорить интересней. Кстати, Рабин опроверг, сказал, что мы с ними разговаривать не будем, потому что они враги мира. Что убивают жиденят, это ничего, это нормально, может даже похвально, дали же одному убивцу Нобелевскую премию мира. Л.: "Да. Они (правящие круги) это поняли раньше нас, что все сгнило. И ведь деваться-то некуда... Если бы мне было сейчас хотя бы пятьдесят..." Я: "Малькодет, малькодет /западня/. Малькодет мавет /смертельная западня/." Поднял на меня взгляд седой волчары на заслуженном отдыхе: "М-да, м-да... Малкодет." (Произносить ли "л" мягко, как с мягким знаком, или пожестче - вопрос стиля.) Вот так мы всегда в последнее время, соберемся и каркаем дружно под добрую закусь, два старых, разочарованных во всем ворона. М. с нами не каркает, он "за мир". И вообще презирает "государственные заботы". Выпить вечерком с подружкой, позубоскалить с приятелем раз в неделю, съездить пару раз в год в Италию, а когда пропадет все оно пропадом - не нашего воли и ума дело, да и все одно, медики говорят, помирать придется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152