Под маской меланхолика "конца прекрасной эпохи" билась живая тоска по хорошей вздрючке. "Дева тешит до известного пгедела - дальше локтя не пойдешь или колена (??). Сколь же гадостней пгекгасное вне тела..." Ну да, философия, например, поэзия...), да, отвратительным, отвратительным было это вожделение, совершенно непосильное для самообладания, и течка эта животная, да еще холостая, а ведь я готовил себя в герои.., ну и все, что было потом, скандальчик - заявила, что аборт делать не будет, любит, хочет замуж, а я тем летом в институт поступал, ну и со всем букетом заявлений в комсомольскую организацию, домком, профком и даже партком института о гнусном моральном облике будущего советского студента, в общем засветил мне армейский этап вместо высшего образования, грубые люди, мамины слезы, папино отчаяние. Секретарь парткома полковник Вацура, огромный усатый мужик, которому я, по совету дяди Вали, врал, что "не кончал в нее", а "рядышком", сочувственно рассказывал мне злоключения солдатской юности: "Знаешь какие у нас бабы ушлые были, сольешь на простынку, а она тут же сядет на лужу, да и втягивает, а потом к начальству, мол, беременна от такого-то, многие погорели таким макаром. Так что и ты женись, не отвяжется ведь." Спасла от этапа решимость: жениться на ней было для меня страшней армии и краха родительских надежд, так что, когда последний срок подошел, и возможности шантажа выдохлись, пришлось ей древний генофонд мой из своей юной плоти исторгнуть. А потом была еще одна история, жестоко они тогда со мной поступили. Шутки-шутками, но однако ж... Может не представляли, насколько шутка удачна? Кружусь по квартире, а позвонить не решаюсь. Праздники, муж наверное дома, даже если и не нарвешься, все равно не поговоришь. Но так хочется хоть голос послушать... Да, так насчет той шутки. На курорте было дело, ну гулял там с одной, Юлей из Киева, одурманены были морем и солнцем, и молодостью - ну почему, почему обязательно должны быть при этом какие-то сложности?! она уезжала раньше, просила адресок, я увильнул, а вечером И. встречаю, он и говорит, что встретил Юлю перед отъездом, и она у него мой адрес попросила, ну он и дал. Я рассвирепел, но делать было нечего. А потом он мне письма от ее имени стал сочинять, вместе с Берчиком, ловко сочиняли, и оформляли ловко: киевский адрес, марки, конверты, почерк, духи - ну все продумали. Впрочем я так ошалел от непрошенной любви, что вряд ли что и заметил бы. Ну и главное письмо: беременна, выезжаю к тебе и т. д. Я впал в настоящую депрессию, и тогда И. надо мной сжалился. А вот Берчик предлагал продолжить этот роман в письмах и опубликовать его. Сказал, что надо было дождаться моего самоубийства, шумный успех был бы у романа... 23.9. Вот темка для разработки: "Еврейская государственность." Вадим День был насыщенный, с утра я поехал к Сереже, отдать ему роман, в 12 встречался с Зуевым на счет книжки, потом заскочил в редакцию журнала, стишки свои, с подачи Сережи, подкинуть, в облике редактора было что-то канцелярское, впрочем, принял меня мило, стихи посмотрел не отходя от кассы, отобрал, Сережина протекция, полагаю, сыграла роль, сказал пойдет через полгода (они раз в квартал выходят), поведал, что израильтяне давно уже пороги у него обивают, и Баух, и Левинзон (первое движение было - тут же удрать, но подумал: а в какое место они еще не сунулись, Баух и Левинзон, чего уж теперь, изменившимся лицом бежать пруду? так что остался, скуксившись), интересовался возможностью коммерческого распространения у нас, а на десерт признался, что и сам. Не, не в смысле, что поэт, книжку свою подарил сразу, а что - еврей. И грустно на меня посмотрел. Я не знал как среагировать, обрадоваться ли, посочувствовать, растерянно брякнул "бывает" и криво усмехнулся. После редакции один женский вариант проверил на вшивость, без успеха, и усталый потащился к Вадиму. Хотелось спать. На ВДНХ, уже на выходе, накрыл сильный дождь. Бегал в поисках нужного трамвая. До Вадима добрался мокрый и мрачный. Меня заждались. Стол был накрыт на четверых: бутерброды и местная водка. Мои консервы и водку Вадик спрятал в холодильник. Ели-пили при свечах. Подруга Вадима, Люба, была действительно хороша, статная, в теле, хоть и несколько простовата на вид, так сказать, без тайного изъяна. Вторая дама выглядела постарше, на "чуть за сорок", в белом платье, недурна собой, но восточного типа: смуглая, глаза-брови темные, следы увядания... Вела себя скромно, принимая роль статистки. Люба оказалась очень напористой, жадной к успеху, что меня в женщинах мало привлекает, но мне с ней детей не крестить. Утолив голод, без прелюдий перешли к большому концерту. Я уступил честь открытия Любе, и она ломаться не стала. Водка, которую я усердно в себя вливал, тоску не рассеивала. Хотелось просто забиться в угол... Люба пела песни на свои слова и музыку. Пела хорошо, чистым, высоким голосом, музыкально правильно, гитара иногда подводила, но такая уж была гитара, фабричная деревяшка. Песни были складные, "женские", про травушку-муравушку, несколько однообразные. Вадим восхищенно-влюбленно глядел на нее, восторженно выделял "гениальные" на его взгляд места ("Вот это - гениально!", восточная красавица при этом согласно кивала, группа работала слаженно), приглашая и меня к каскаду комплиментов, целовал ей пальчики, и она спела романс ему посвященный, как он "дарит ей робкую ласку, со своих драгоценнейших уст". Последнюю фразу Вадим неоднократно восхищенно повторял, настоятельно приглашая и меня выразить свое восхищение. Я вообще-то скуп на восторги, а тут еще настроеньице, но, как мог, выражал. Пела она долго, пока Вадим, мягко, как игрушку у заигравшегося ребенка, не отобрал у нее гитару, мол, черед гостя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152