Более того, позднее появились свидетельства, что западные спецслужбы готовили акции по дестабилизации и устранению коммунистического режима в Румынии, что задним числом подтверждало справедливость подозрений Чаушеску.

6. “Антихрист был убит в Рождество”

Первым сигналом грядущей катастрофы стали события в трансильванском городе Тимишоара, где проживало немало этнических венгров. Но никто из руководителей страны тогда и в страшном сне не мог представить, что местный пустяковый конфликт так быстро и неожиданно перерастет в массовое восстание. Чаушеску обвинит “иностранные державы” во вмешательстве во внутренние дела Румынии. Может быть, ему следовало бы обратить внимание на внутренних “агентов”, прежде всего министров-“силовиков”?! Но, увы, он уже был пленником собственной системы, где главную роль играла номенклатура, а не диктатор.
Что же произошло в Тимишоаре? Румынские средства массовой информации хранили по этому поводу полное молчание. Они освещали только официальный визит Чаушеску в Иран. Однако зарубежная, особенно венгерская печать достаточно подробно рассказывала о событиях в этом городе. Ласло Текеш, венгр по национальности, реформатский священник, выступавший в защиту прав венгерского меньшинства в Румынии, был подвергнут домашнему аресту, а затем его попытались выслать из города. Группа жителей собралась возле дома Текеша, взяв его в живое кольцо. В основном это были румынские венгры. Обстановка изо дня в день осложнялась, власти ничего не могли поделать.
17 декабря 1989 года Чаушеску созвал политбюро в связи с волнениями в Тимишоаре, которые длились уже месяц, поскольку впервые верующие собрались возле дома Текеша еще 17 ноября. За все это время справиться с “бунтом” не удалось, и эта непонятная волокита очень обеспокоила диктатора, который должен был решить – уезжать ли в Иран с официальным визитом или же остаться дома и самому руководить подавлением волнений в Тимишоаре. В Бухаресте, правда, все было спокойно. О том, что происходит в Тимишоаре, мало кто из румын знал, поскольку средства массовой информации ничего об этом, естественно, не сообщали. Накануне заседания политбюро Чаушеску приказал не принимать из-за рубежа ни одного туриста, в том числе и из социалистических стран, за исключением Китая, Северной Кореи и Кубы, поскольку все они “являются шпионами”.
Открывая заседание политбюро, Чаушеску расставил все точки над “i”: “Здесь явно вмешательство зарубежных кругов, иностранных шпионских кругов, начиная с Будапешта… Известно также, что как на Востоке, так и на Западе все говорят, что в Румынии следовало бы изменить положение”.
Затем Чаушеску учинил жесткий допрос “силовикам”, которые, в силу своих “пораженческих и капитулянтских позиций” позволили первоначально незначительным событиям перерасти в мятеж “деклассированных элементов”. Обращаясь к министру обороны Василе Миля и министру внутренних дел Тудору Постелнику, разгневанный Чаушеску заявил: “Вы не выполнили приказ, который я вам дал в качестве верховного главнокомандующего и который обязателен для вас! Как это можно?! Хулиганы ворвались в здание уездного комитета партии, избили солдат, офицеров, а они не вмешались?! Что предприняли твои офицеры. Миля, почему вы сразу же не приняли меры, почему не стреляли? Нужно было стрелять, чтобы скосить их, дать предупреждение, а потом стрелять по ногам… Вы не говорите правду. Только сейчас вы мне ее сказали, а до этого дезинформировали”.
Когда же Миля и Постелнику стали заверять Кондукатора в своей преданности, тот им заявил:
"Врага не победишь проповедями, его надо уничтожить. Социализм не построить ложью и заверениями в преданности, он создается только в борьбе. Сейчас в Европе идет капитуляция, подписываются соглашения с империализмом, чтобы ликвидировать социализм”. Ответы главы Секуритате генерала Влада также диктатора не удовлетворили. Чаушеску заявил, что он смещает все трех “силовиков”. Однако неожиданно против этого выступил премьер-министр Константин Дэскэлеску, которого поддержали Георге Рэдулеску и Маня Мэнеску. Куда подевалось былое единодушие и единомыслие?! Все это было совершенно неожиданно, и Чаушеску, придя в бешенство, выскочил из зала заседаний, бросив: “Тогда выбирайте себе другого генерального секретаря!”.
В конце концов страсти улеглись, Чаушеску вернулся, а “силовики” остались на своих постах, заверив политбюро, что незамедлительно примут все необходимые меры. Правда, при этом генерал Миля как бы мимоходом обронил: “Я искал во всех военных уставах и нигде не нашел параграфа, где бы говорилось, что народная армия должна стрелять в народ…” Его прервали, но все это уже выглядело как несогласие с диктатором, скрытое противодействие его приказам. Именно поэтому Чаушеску и был так раздражен – он впервые столкнулся с откровенным саботажем его указаний и, похоже, совершенно не был готов к этому. И все же серьезной угрозы для себя в этом инциденте он не увидел. Что было тому причиной – старческая усталость, потеря чутья, исключительное самомнение, слепая вера в сподвижников? Вряд ли сейчас можно ответить на этот вопрос.
Как бы то ни было, ни осложнение обстановки в Тимишоаре, ни непонятная волокита “силовиков” не помешали Кондукатору уже вечером 17 декабря отбыть в Иран. За себя он оставил Елену Чаушеску и ближайших соратников – Эмиля Бобу и Маня Мэнеску.
18 и 19 декабря Чаушеску находился в Иране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22