Дамон прислушался, пытаясь уловить хоть какие-то знакомые слова, но вой ветра и непрестанное хлопанье крыльев мантикоры создавали такой шум, что даже обострившийся слух не позволял бывшему рыцарю разобрать что-нибудь в разговоре потомков. Все, что ему удалось расслышать, – два слова, похоже, главные в словаре тварей: «атаковать» и «уничтожить».
Неожиданно среднее существо выпустило когти, двое других отлетели в стороны, и черные твари стали окружать мантикору и ее седоков. Дамон приподнялся, вскинул меч и вытянулся, насколько ему позволял рост, однако не мог достать ни до одного противника – потомки кружили на расстоянии вне досягаемости его клинка. Это, правда, не давало им возможности впиться в Грозного Волка когтями, зато позволяло брызгать на него кислотой – теперь ветер помогал им в этом. Один из монстров метнул в сторону Дамона мощную ядовитую струю – рубаха бывшего рыцаря тут же покрылась новыми прорехами, на коже вздулись волдыри, но основная часть слюны попала в Фиону.
– Подходи ближе! – вскричал разъяренный Дамон. – Сразись со мной, чешуйчатый демон!
Он почувствовал, как у него за спиной Фиона покачнулась от боли, и оба едва не свалились с мантикоры – соламнийка мертвой хваткой цеплялась за пояс Грозного Волка. С трудом удерживая равновесие, она размахнулась, с силой рубанула, воображаемым мечом по ближайшей твари и издала победный клич.
– Сразись со мной! – крикнул Дамон ближайшему потомку, изготовившемуся выплюнуть очередную порцию кислоты. – Сразись…
Его слова заглушил рев мантикоры, настолько громкий, что у Грозного Волка зазвенело в ушах, и он едва опять не соскользнул с широкой спины.
Без предупреждения мантикора резко развернулась, дернула головой, так что ее грива накрыла Дамона с головой, и начала бешено изгибаться, пытаясь увернуться от ядовитых струй, но тщетно. Грозный Волк, Фиона и Рагх мечтали теперь только об одном – удержаться на мантикоре и не попасть под удары хлещущего во все стороны шипастого хвоста. Огромное существо махало крыльями так судорожно, что драконид удивился, как оно вообще до сих пор остается в воздухе, но, тем не менее, это было так. Крылья мантикоры рассекали воздух с пронзительным свистом, от которого ее седокам казалось, что в их барабанные перепонки впиваются тысячи игл.
– Держись! – крикнул Дамон Фионе, встряхивая головой, чтобы избавиться от гривы существа и разобраться, что происходит.
Мантикора закричала еще раз, и Грозный Волк понял, что прежде никогда не слышал столь ужасающего звука. Рев синих драконов на поле битвы не шел с ним ни в какое сравнение. Стиснув зубы, он вложил меч в ножны, закинул руку за спину и сгреб в кулак подол туники соламнийки.
– Фиона, держись! – завопил Дамон снова и подумал: «Я не хочу добавлять к списку погибших товарищей еще и твое имя».
Мантикора выла не переставая. Дамон уже с трудом дышал, голова у него раскалывалась от боли – для человека с его теперешним тонким слухом подобные звуки были невыносимы. Тысяча иголок превратилась в тысячу раскаленных кинжалов, а поскольку существо продолжало подниматься все выше и выше, Грозному Волку к тому же казалось, что на груди у него каменная плита, которая с каждым мгновением тяжелеет.
– Я не могу дышать!
Дамон чувствовал, как глаза заволакивает туман, словно он выпил лишнего, как стучит в висках кровь, и понимал, что вот-вот потеряет сознание. В отчаянии Грозный Волк закусил губу, пытаясь вызвать другую боль, которая бы позволила перетерпеть терзавшую его муку. Он изо всех сил вцепился в гриву мантикоры и в тунику Фионы. «Какой ужасающий звук – думал бывший рыцарь. – Неужели это существо хочет таким образом прикончить потомков, а заодно – и нас?»
– Прекрати! – закричал он мантикоре. – Иначе мы погибнем!
Но существо не слышало, и Дамон снова с силой прикусил губу и почувствовал вкус собственной крови.
Для потомков рев мантикоры также был крайне неприятен. Двое поменьше попытались прикрыть головы когтистыми лапами в надежде, что так они не будут слышать этого грохота. Дамон, превозмогая боль, поднял голову, повернулся и бросил взгляд на самую крупную тварь – ту, что была ближе всех к нему и представляла наибольшую опасность. Но существо выглядело скорее беспомощным, нежели опасным. Оно корчилось в воздухе, беспорядочно било крыльями, затем неожиданно замерло и словно окаменело. Некоторое время потомок парил в воздухе, а затем – Грозный Волк успел заметить это краем глаза – камнем рухнул вниз, к водам Нового моря, и исчез из виду.
– Прекрати это! – снова попробовал Дамон докричаться до мантикоры, яростно ударяя существо пятками по бокам. – Прекрати выть, или мы все умрем!
Но крылатый лев не обращал на негр никакого внимания.
Рагх чувствовал себя не многим лучше, чем Дамон. Он прижал подбородок к груди, что есть силы вцепился в шкуру мантикоры и думал только о том, как бы не расцепить лапы и не соскользнуть вниз. Фиона пыталась сохранять самообладание и терпеливо ждала, когда же прекратится эта ужасающая какофония.
Два оставшихся в живых потомка болтались в воздухе, раскрыв пасти. Дамон был уверен, что они стонали от боли, хотя и не мог слышать этого из-за непрекращающегося воя. У одной твари изо рта и носа текла кровь, глаза были выпучены, зрачки не двигались, она едва шевелила крыльями. Наконец у потомка, по-видимому, остановилось сердце, и он последовал за своим вожаком в воды Нового моря. Оставшийся монстр держался изо всех сил. Прищурив глаза, он переводил взгляд с одного седока мантикоры на другого, пока не остановился на Дамоне. Пасть потомка распахнулась в крике, он несколько раз взмахнул крыльями и приблизился к объекту своей ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100