Потом в пустых глазах мелькнуло что-то похожее на осмысленность.
– Это брат Фионы, Эйвен, – сказал мореход Рикали. – Мы с Фионой назначили свадьбу на день ее рождения, и Эйвен тоже был приглашен. После этого похода он собирался приехать.
Сейчас от трупа рыцаря отличали только вялые движения. Он смотрел на Рига и полуэльфийку, но даже это, казалось, отнимало у него последние силы и причиняло невыносимую боль.
– Эйвен, ты меня видишь? Эйвен…
Внезапно соламниец попытался встать, отталкиваясь от пола исхудавшими руками и изо всех сил упираясь ногами в покрытые слизью камни. Наконец ему это удалось, и Эйвен, покачиваясь на нетвердых ногах, сделал несколько шаркающих шагов к мореходу. Его рот открылся, как будто рыцарь хотел что-то сказать, но из измученного горла вырвался только слабый хрип.
Риг рванулся вперед.
– Нет! – вскрикнул он – соламниец упал на колени, все еще не отводя от морехода глаз. – Эйвен, мы вытащим тебя отсюда, – произнес Мер-Крел. Он попытался поддержать рыцаря, но его рука прошла сквозь тело соламнийца: Риг забыл, что это лишь видение. – Держись и…
Эйвен сотрясался в приступах сухого кашля, бессильно прижимая руки к груди. Он еще мгновение смотрел на морехода, потом упал и вытянулся. Последний вздох сорвался с губ соламнийца, и жизнь покинула его.
– Во имя ушедших Богов… – сказал Риг тихо. – Эйвен умер…
Несколько минут он молча смотрел на мертвое тело, потом оглянулся в поисках полуэльфийки и увидел, что она заглядывала в другую камеру, что-то шепча о людях, эльфах, кендерах и гномах.
– Я думаю, там гном, – сказала она себе чуть громче, – Маленький мужчина с очень большим носом. – Рикали отстранилась и посмотрела на Рига, а потом на темницу, которая была иллюзией, но все же и чем-то большим. В ее глазах читался вопрос, надо ли им продолжать поиски.
Дамону, который опять вернулся к возвышению, стало любопытно, что происходит, и он тоже ступил в иллюзорный коридор. Грозный Волк оказался в дальнем его конце, мельком взглянул на ближайшую камеру и завернул за угол. Сила этой магии потрясла его. Она передавала даже отвратительный запах, хотя Дамон прекрасно знал, что продолжает оставаться в пещере, где в воздухе ощущается разве что затхлость, но видение было удивительно реалистичным.
За углом оказалась еще одна дверь, более узкая, чем остальные, сбитая из крепких досок, с крошечным оконцем в центре. Грозный Волк пригнулся и заглянул внутрь, кашляя от резких запахов. Внутри царил беспорядок. Дамон увидел деревянные лари, посуду с отбитыми краями, сложенную высоко на полках, какие-то металлические и костяные орудия, о назначении которых он мог только догадываться. Очевидно, это место использовалось как кладовая. На дальней стене висели цепи, большинство из которых проржавело от сырости и времени, но некоторые явно были недавно откованы. С потолка тоже свисали цепи, а также веревки и колючие кнуты.
Вытянув шею, чтобы заглянуть вбок, Грозный Волк обнаружил, что его лицо свободно проходит сквозь древесину, и тут же увидел обнаженного человека, сидящего к нему спиной. Тело человека было покрыто язвами, а длинные спутанные волосы падали на плечи, словно львиная грива. Он сидел прямо, казалось, даже гордо, но его кости, выделяющиеся с ужасной четкостью, напомнили Дамону трупы, на которых жрецы Такхизис учили лекарей оказывать помощь раненым рыцарям. Возле человека стояла медная кружка с мутной водой и валялись несколько заплесневелых корок хлеба.
Дамона удивило, почему человек не воспользовался какими-нибудь предметами, хранящимися в этой комнате, чтобы бежать. По крайней мере, на полках было достаточно острых предметов, с помощью которых можно было бы вскрыть не одну, а несколько таких дверей. Но когда человек повернулся, Грозный Волк все понял.
На его шее был железный ошейник, от которого к стене шла цепь настолько короткая, что человек не мог даже встать, не то, что дотянуться до какого-нибудь предмета, который бы смог помочь ему освободиться. Человек был молод – Дамон определил это по гладкой коже его изможденного лица и глубокой синеве глаз. И еще он явно был важной птицей.
На его руке чуть ниже плеча виднелась яркая, искусно выполненная татуировка – лапа синего дракона, сжимающая в когтях алое знамя. Дамон не стал подходить ближе, чтобы прочитать надпись на знамени. Ему это просто не понадобилось – Грозный Волк видел этот символ прежде. Он принадлежал одной известной в Таман Бусуке богатой семье, которая благодаря своей воинской славе и баснословному состоянию сумела вступить в Орден Рыцарей Тьмы. Следовательно, пленник был родом из Нераки и либо имел какие-то связи с Рыцарями Тьмы, либо сам был рыцарем. Условия, в которых он содержался, были относительно терпимыми, и это позволяло предположить, что Сабл надеется получить за пленника выкуп, а значит, горячая уверенность Фионы в то, что драконица согласится взять сокровища в обмен на плененных Соламнийских Рыцарей, не была беспочвенной.
Глаза молодого человека расширились, и он раскрыл рот, будто собираясь что-то сказать своему посетителю. Дамон сделал шаг назад и покинул камеру – у него не было никакого желания беседовать с видениями. Тем более что этот пленный вызвал у Грозного Волка не самые приятные воспоминания.
Дамон пошел дальше и завернул за следующий угол. Там было еще больше клеток. «Сколько же народу Сабл держит в своих темницах?» – подумал он. Быстро осмотревшись, он убедился, что среди узников больше всего было людей, которые, судя по их виду, провели здесь от нескольких часов до нескольких месяцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127