Поитанский
авантюрист по имени Капеллас объявил себя незаконнорожденным сыном
Риманендо и аквилонской дворянки, с которой зингаранский король флиртовал
во время своего визита в Поитан. Чтобы как-то удостоверить истинность
своих притязаний, Капеллас представил фальшивые документы, а поскольку
было точно известно, что Риманендо действительно некогда проезжал через
Поитан, все роялисты с радостью подхватили весть о том, что законный
наследник найден. При поддержке кучки могущественных дворян, бежавших из
Кордавы в Аквилонию, Капеллас форсировал реку Алиман и вторгся в Зингару.
Здесь он соединился с войсками лордов северных провинций, не пожелавших
признать нового монарха. В обмен на поддержку новоиспеченный наследник
обещал им большие милости.
Капеллас прошел почти половину Зингары, прежде чем Конан успел
перехватить его на берегу реки Грома. Это была тяжелая проверка
боеспособности зингаранской Революционной армии, которой противостояли
регулярные, хорошо обученные войска, во главе с опытным полководцем
Капелласом. Битва длилась целый день, и исход ее был не ясен до самого
конца, пока брошенный Конаном резерв, состоявший из наемников, не прорвал
фронт аквилонской армии и загнал ее в реку. Капеллас бросил окруженные
войска и бежал со своей кавалерией. Конан начал преследование только после
того, как уничтожил окруженного врага, он настиг Капелласа только при
переправе через Алиман. Конан с ходу форсировал реку и атаковал Капелласа.
Грабежи и насилия, которыми сопровождалось победоносное шествие Капелласа
по Зингаре, предопределило его судьбу. Хотя Капеллас кричал, что засада
Конана противоречит всем международным договорам, ему так и не удалось
вернуться в Поитан.
Затем пришли вести, что Дикие Пикты, жившие вдоль северных границ
Зингары, воспользовавшись отсутствием гарнизонов в пограничных крепостях,
стали совершать дерзкие набеги на селения, разбросанные по побережью
Черной реки. Конан быстро двинулся в поход, зная по опыту, что Пикты не
пощадят никого и вероятнее всего вырежут все население приграничных
районов. Форсированным маршем армия достигла границ и оставила местные
гарнизоны в крепостях. Несколько налетов Пиктов, воодушевленных
безнаказанностью, были отбиты, и дикие племена отступили вглубь своей
непроходимой страны, чтобы выждать нового удобного случая.
Возвращаясь в Кордаву, Конан слабо представлял себе ситуацию в
столице. Информацию он в основном черпал из отрывочных донесений, которые
ему доставляли редкие гонцы короля, и слухов, распространявшихся со
скоростью летящей стрелы. Почти все время Конан был занят сражениями и
походами, поэтому ему некогда было размышлять о бессмысленных дебатах,
раздиравших Революционный комитет. Мордерми посылал ему указания, и Конан
старался их выполнить. Теперь, когда в стране воцарилось затишье, Конан
повернул войска к столице в надежде на заслуженный отдых.
3а время длительного отсутствия Конана здесь произошли большие
перемены.
Это бросилось в глаза сразу, как армия Конана вступила в Кордаву.
Перед главными городским воротами стояли рядами врытые в землю столбы. С
их заостренных верхушек криво усмехались всем проходящим отрезанные
человеческие головы. Это было типичным явлением - выставлять напоказ
головы казненных преступников. Конан подумал, что Мордерми отказался от
старого обычая оставлять тела гнить на Танцевальном Помосте, а может,
виселицы были заняты, поэтому пришлось не вешать, а рубить головы.
Внезапно киммериец остановился, не веря своим глазам. Нет, он не мог
обознаться. Одна из голов, приветствующих его возвращение, принадлежала
Карико.
Конан приказал солдатам отправляться в казармы, а сам поскакал во
дворец. На улицах повсюду виднелись следы недавнего сражения. Лавки не
торговали, многие дома зияли разбитыми окнами, мостовые были усыпаны
обломками досок и осыпавшейся штукатурки. Когда Конан уезжал отсюда, в
городе царило возбуждение и веселье, сейчас здесь чувствовался страх и
смятение. По всему городу были разбросаны отряды Последней Гвардии. Они
стояли молча, готовые к уничтожению.
Очевидно, совсем недавно в городе произошли какие-то драматические
события, о которых Конан ничего не знал, а у Мордерми не было времени
вызвать армию? Или он был уверен, что Последняя Гвардия сумеет
восстановить спокойствие? Но зачем такая жестокость? И почему голова
Карико выставлена на всеобщее обозрение? Для устрашения преступников?
На этот вопрос мог ответить только Мордерми, и Конан должен был его
отыскать.
Дворец охранялся усиленными отрядами Последней Гвардии и
Революционной армии. Навстречу Конану вышло несколько незнакомых ему
офицеров, чтобы сопроводить генерала к королю. По дороге киммериец
заметил, что в его отсутствие Мордерми сумел восстановить дворец в его
былой роскоши и великолепии, как во времена Риманендо.
Мордерми тепло приветствовал Конана и проводил в свои покои.
- Ты вернулся раньше, чем я ожидал, - заметил он, наливая киммерийцу
вина. - Прошлой ночью в городе произошло много событий. Они застали меня
врасплох, и если бы не Последняя Гвардия, все могло кончиться худо.
Конан перевел взгляд на Каллидиоса, беззаботно развалившегося на
диване.
- Что случилось? - спросил он тревожно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59