ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Женщина была молода и красива, масса распущенных рыжих волос падала на ее плечи. Широкая юбка зеленовато-голубого цвета легла на скамью аккуратными пышными складками, когда она села. Я украдкой взглянула на ее черный, доходящий до лодыжки башмак с тремя перламутровыми пуговицами на внешней стороне.
Полуденное солнце закрыли облака, в соборе потемнело. Еще через мгновение солнце выглянуло, и лучи красного, желтого, зеленого и других цветов вновь обрели прежнюю яркость. Голубоватый свет, как дым, висел в воздухе. Тени пролетающих птиц мелькали в витражном стекле: на нем были изображены пилигримы, святые и мученики, которых нисколько не беспокоил изменчивый свет и тени птиц, как, впрочем, и ведьма, глазеющая, задрав голову, на их пестрые фигуры. Я позавидовала их вечному спокойствию, неизменности их давно завершившихся жизней, почувствовала, что в моих глазах стоят слезы. И тогда заговорила женщина, сидевшая рядом.
— Не плачь, — сказала она. Голос у нее был теплый, глубокий, ласкающий слух. Но больше всего меня удивило вот что: как она узнала, что я плачу, даже не оборачиваясь ко мне? Я ведь за долгие годы прекрасно научилась сдерживать слезы — никаких бурных рыданий и вздымающихся плеч. — Не плачь, — повторила она и опустилась на колени. Сперва мне показалось, что она падает, и я уже была готова протянуть руку, чтобы поддержать ее. Она двигалась как марионетка, управляемая сверху спутанными нитями или чьей-то нетвердой рукой. Но когда я села на место, наблюдая, как она… как это тело становилось на колени… Представьте себе лицо, всплывающее из-под воды; не знаю даже, как все это лучше описать: руки женщины, словно не принадлежащие этому телу, судорожно поднимают вуаль, и моему взору предстает, подобно маске, надетой поверх этой смертельно неподвижной, незнакомой личины, столь хорошо знакомое лицо Мадлен де ла Меттри.
Да, я увидела то, что увидела, но только когда Мадлен робко положила свою холодную руку трупа поверх моей, только при этом ледяном прикосновении и звуках невыразительного, как бы надтреснутого голоса, ее голоса, вернувшегося к ней, я поняла, что именно Мадлен сидит рядом со мной — призрак, обитающий в мертвом теле.
— Моп Dieu! — вскричала я, вскакивая. — Что ты…
— Сядь! — приказала она. И добавила, словно извиняясь: — Так гораздо легче, ведьма. Не могу ж я разгуливать по улицам Тура такая, как есть.
— Зачем вообще ходить пешком? — спросила я. — Я думала, ты передвигаешься… как тебе вздумается, без необходимости…
— Иногда это забавно. Садись же!
Мне оставалось только удовлетвориться сказанным и не задавать больше вопросов. Что ж, посижу еще в соборе, ведя беседу с мертвецом.
— Кстати, кто это? — пришлось мне спросить.
— Недавно умершая , — ответил суккуб, — но она ужасно быстро коченеет … — Мадлен с трудом согнула пальцы левой руки, потом — правой и, повернув ко мне голову, решительно добавила: — Не твоего ума дело, ведьма, кто она .
— Ее не хватятся? — Я подумала вот о чем: есть ли у нее дочь или сын, которых придется прогонять?
— Ее не хватятся до тех пор, пока не найдут , — ответила Мадлен загадочно, добавив после паузы: — И я ее не убивала, если ты об этом думаешь. Я нашла ее неподалеку, одетой, но лежащей рядом со своей кроватью. Да, у нее было молодое сердце, но больное: оно остановилось вскоре после рассвета. Пусть те, кого она любила, найдут ее здесь, ближе к ее Богу.
Именно это не давало мне покоя: не убила ли Мадлен эту ни о чем не ведающую женщину, чтобы вселиться в ее тело? И хоть мне хотелось похвалить Мадлен за ее вроде бы добрый поступок, я больше ничего не сказала. Мадлен тоже ничего больше не говорила чужим голосом. Мы так и сидели вдвоем, плечом к плечу, в соборе Святого Гатиануса в Туре. Если бы вошел какой-нибудь верующий, мы показались бы ему двумя грешными душами, погруженными в молитву.
Наконец Мадлен заговорила, на этот раз… другим голосом:
— Встань на колени рядом со мной. Я тебя не вижу… Эта шея совсем перестала гнуться…
Я повиновалась.
— Пожалуйста, — попросила я, — не говори этим голосом. Я, в конце концов, привыкла к твоему, и мне невыносимо напоминание о том, что я здесь с…
— Хорошо… Теперь слушай, ведьма. Я пришла… Я пришла, чтобы поблагодарить тебя.
Если бы кто-то был сейчас рядом с нами, голос Мадлен показался бы ему движением воздуха, словно от трепыхания крыльев одинокого голубя, которого я заметила высоко под сводами нефа. Ее голос стал немного иным, звучал суше. И все же в нем оставалось и что-то водянистое, как в переполненной канаве; возможно, ее голос изменился, когда я прибегла к колдовскому искусству, чтобы остановить кровь… Наверно, именно за это она пришла благодарить меня.
— Заклинание тогда подействовало? — спросила я, хотя знала, что так оно и было. — Кровь…
— Да. Надо надеяться, что твое ремесло будет иметь такую же силу и на перекрестке дорог .
— Понимаешь, я не имею представления, как… Не знаю, смогу ли я…
— Поэтому я и пришла. Поэтому и следовала за тобой, проникнув в это остывшее тело .
— Но зачем?
— Чтобы поблагодарить тебя и рассказать больше о нашей миссии, как называет ее Себастьяна.
Я промолчала. Кто же наконец расскажет мне то, что я должна знать, да так, чтобы не приходилось все это выпытывать, делать умозаключения, гадать, беспокоиться и недоумевать?
— Ты, конечно, знаешь, что вот уже две сотни лет я пытаюсь умереть и таким образом избежать своей участи. Я испробовала столько различных способов…
Она умолкла. Я наблюдала, как она неловко пыталась свести вместе свои неживые руки, судорожно сжимая их, чтобы принять позу молящейся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
Полуденное солнце закрыли облака, в соборе потемнело. Еще через мгновение солнце выглянуло, и лучи красного, желтого, зеленого и других цветов вновь обрели прежнюю яркость. Голубоватый свет, как дым, висел в воздухе. Тени пролетающих птиц мелькали в витражном стекле: на нем были изображены пилигримы, святые и мученики, которых нисколько не беспокоил изменчивый свет и тени птиц, как, впрочем, и ведьма, глазеющая, задрав голову, на их пестрые фигуры. Я позавидовала их вечному спокойствию, неизменности их давно завершившихся жизней, почувствовала, что в моих глазах стоят слезы. И тогда заговорила женщина, сидевшая рядом.
— Не плачь, — сказала она. Голос у нее был теплый, глубокий, ласкающий слух. Но больше всего меня удивило вот что: как она узнала, что я плачу, даже не оборачиваясь ко мне? Я ведь за долгие годы прекрасно научилась сдерживать слезы — никаких бурных рыданий и вздымающихся плеч. — Не плачь, — повторила она и опустилась на колени. Сперва мне показалось, что она падает, и я уже была готова протянуть руку, чтобы поддержать ее. Она двигалась как марионетка, управляемая сверху спутанными нитями или чьей-то нетвердой рукой. Но когда я села на место, наблюдая, как она… как это тело становилось на колени… Представьте себе лицо, всплывающее из-под воды; не знаю даже, как все это лучше описать: руки женщины, словно не принадлежащие этому телу, судорожно поднимают вуаль, и моему взору предстает, подобно маске, надетой поверх этой смертельно неподвижной, незнакомой личины, столь хорошо знакомое лицо Мадлен де ла Меттри.
Да, я увидела то, что увидела, но только когда Мадлен робко положила свою холодную руку трупа поверх моей, только при этом ледяном прикосновении и звуках невыразительного, как бы надтреснутого голоса, ее голоса, вернувшегося к ней, я поняла, что именно Мадлен сидит рядом со мной — призрак, обитающий в мертвом теле.
— Моп Dieu! — вскричала я, вскакивая. — Что ты…
— Сядь! — приказала она. И добавила, словно извиняясь: — Так гораздо легче, ведьма. Не могу ж я разгуливать по улицам Тура такая, как есть.
— Зачем вообще ходить пешком? — спросила я. — Я думала, ты передвигаешься… как тебе вздумается, без необходимости…
— Иногда это забавно. Садись же!
Мне оставалось только удовлетвориться сказанным и не задавать больше вопросов. Что ж, посижу еще в соборе, ведя беседу с мертвецом.
— Кстати, кто это? — пришлось мне спросить.
— Недавно умершая , — ответил суккуб, — но она ужасно быстро коченеет … — Мадлен с трудом согнула пальцы левой руки, потом — правой и, повернув ко мне голову, решительно добавила: — Не твоего ума дело, ведьма, кто она .
— Ее не хватятся? — Я подумала вот о чем: есть ли у нее дочь или сын, которых придется прогонять?
— Ее не хватятся до тех пор, пока не найдут , — ответила Мадлен загадочно, добавив после паузы: — И я ее не убивала, если ты об этом думаешь. Я нашла ее неподалеку, одетой, но лежащей рядом со своей кроватью. Да, у нее было молодое сердце, но больное: оно остановилось вскоре после рассвета. Пусть те, кого она любила, найдут ее здесь, ближе к ее Богу.
Именно это не давало мне покоя: не убила ли Мадлен эту ни о чем не ведающую женщину, чтобы вселиться в ее тело? И хоть мне хотелось похвалить Мадлен за ее вроде бы добрый поступок, я больше ничего не сказала. Мадлен тоже ничего больше не говорила чужим голосом. Мы так и сидели вдвоем, плечом к плечу, в соборе Святого Гатиануса в Туре. Если бы вошел какой-нибудь верующий, мы показались бы ему двумя грешными душами, погруженными в молитву.
Наконец Мадлен заговорила, на этот раз… другим голосом:
— Встань на колени рядом со мной. Я тебя не вижу… Эта шея совсем перестала гнуться…
Я повиновалась.
— Пожалуйста, — попросила я, — не говори этим голосом. Я, в конце концов, привыкла к твоему, и мне невыносимо напоминание о том, что я здесь с…
— Хорошо… Теперь слушай, ведьма. Я пришла… Я пришла, чтобы поблагодарить тебя.
Если бы кто-то был сейчас рядом с нами, голос Мадлен показался бы ему движением воздуха, словно от трепыхания крыльев одинокого голубя, которого я заметила высоко под сводами нефа. Ее голос стал немного иным, звучал суше. И все же в нем оставалось и что-то водянистое, как в переполненной канаве; возможно, ее голос изменился, когда я прибегла к колдовскому искусству, чтобы остановить кровь… Наверно, именно за это она пришла благодарить меня.
— Заклинание тогда подействовало? — спросила я, хотя знала, что так оно и было. — Кровь…
— Да. Надо надеяться, что твое ремесло будет иметь такую же силу и на перекрестке дорог .
— Понимаешь, я не имею представления, как… Не знаю, смогу ли я…
— Поэтому я и пришла. Поэтому и следовала за тобой, проникнув в это остывшее тело .
— Но зачем?
— Чтобы поблагодарить тебя и рассказать больше о нашей миссии, как называет ее Себастьяна.
Я промолчала. Кто же наконец расскажет мне то, что я должна знать, да так, чтобы не приходилось все это выпытывать, делать умозаключения, гадать, беспокоиться и недоумевать?
— Ты, конечно, знаешь, что вот уже две сотни лет я пытаюсь умереть и таким образом избежать своей участи. Я испробовала столько различных способов…
Она умолкла. Я наблюдала, как она неловко пыталась свести вместе свои неживые руки, судорожно сжимая их, чтобы принять позу молящейся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218