— Нет. Но разве вы не жалели, хотя бы немного?— Иногда. Не часто. Но я уже привыкла к такой жизни. Полной развлечений. А в вашей жизни, Дэвид, много развлечений?— Да…— Правда?Я глотнул вина и посмотрел на неё.— Вы нарочно меня заводите?— Да. Мне нравится развращать англичан. К сожалению, когда я встретила Тони, он был уже развращён. Похоже, что и сын следует по стопам отца.На противоположном конце стола Мел, кажется, окончательно размякла под напором обаяния отца и сына. Ингрид тоже широко улыбалась, её глаза сияли.— Зря вы так, — произнёс я. — Гая все уважают в школе. Он очень хороший парень.— Жаль только, что красавчик. Даже Абдулатиф заметил.— Абдулатиф… это садовник?— Да. Правда, прелесть? Мне нравится, когда он ходит без рубашки.— А ему, кажется, нравятся мужчины?— Я думаю, Абдулатифу нравится все красивое.Я не знал, как реагировать на её слова.— А вы? — спросила Доминик. — Как у вас с женщинами?— Ну вот, вы опять меня заводите.— Но вы и Гай такие разные. Это видно невооружённым глазом.— Да, мы разные. Жили в одной комнате, так что знаем друг друга. Впрочем, приглашение поехать сюда я получил после того, как первый кандидат отказался.— Да. Тони говорил, что Гай привезёт сына Хельмута Шолленбергера.— Торстена.Доминик поморщилась:— Я терпеть не могу его отца. И сразу отвечу, прежде чем вы спросите, почему: мои фотографии печатались в принадлежащих ему журналах. Причём одежды на мне было меньше, чем следовало. Я только вышла замуж в первый раз, и они тут же опубликовали несколько моих старых фотографий. Нарочно. — Она рассмеялась. — Дело, разумеется, было не во мне, а в Анри.— А кем был Анри?— Политиком. Скучное занятие. Но я влюбилась в его взгляд, такой возбуждающий, такой сексуальный. По крайней мере, первое время. А потом он стал другими.— И вы с ним расстались?Доминик пожала плечами.— Я рассталась с ним, а он со мной.— А затем встретили Тони?— Да. — Она улыбнулась, но грустно.В этот момент Оуэн, не сказавший за весь вечер ни слова, отодвинул тарелку, встал и, шаркая, поплёлся в дом.— Оуэн! — крикнул ему вслед отец. — Может, посидишь ещё с нами?Тот остановился, повернулся и произнёс:— Нет.— Ну тогда спокойной ночи.Оуэн пробормотал что-то неразборчивое и пошёл прочь.— Спокойной ночи, дорогой, — промолвила Доминик.Оуэн не обернулся.— Он такой странный. Уже два дня здесь, но из него слова не вытянешь. На меня смотрит, как на пустое место. Тони тоже не удаётся наладить контакт. Мне кажется, он уже и не пробует.— Они редко встречались с отцом, — промолвил я.— Верно, — согласилась Доминик. — Потому что Робин, их мать, запрещала Тони видеться с детьми. Не разрешила им приехать даже на нашу свадьбу. Я только сегодня познакомилась с Гаем. Не знаю, как Тони удалось уговорить её, чтобы она позволила детям приехать сюда на пару недель. Впрочем, Гай уже взрослый, и никакого разрешения ему не требуется. Сейчас у них с Тони больше общего.Горничная убрала тарелки. Доминик налила вина себе и мне. Посмотрела на противоположный конец стола, где Мел и Ингрид не переставая смеялись шуткам Тони. Гай не отставал. Тони как бы невзначай положил руку на запястье Мел, да там и оставил. А она вроде как не замечала. Гай, кажется, тоже.— Mon Dieu Боже (фр.).

, похоже, мой муж сегодня на боевом коне.Я промолчал.— Сидеть между двумя красивыми молодыми девушками, которые ловят каждое твоё слово… Что ещё нужно для счастья сорокашестилетнему мужчине? Как вы считаете, Дэвид?— Не знаю, — дипломатично ответил я.— Хм. — Доминик откинула назад волосы. — Мигель! Ещё бутылку вина!Наконец настало время расходиться. Я был сильно пьян. Впрочем, как и все остальные, за исключением Ингрид. Мы с Гаем, пошатываясь, двинулись к гостевому коттеджу, находящемуся в двадцати метрах от особняка.Я вошёл, сел на кровать, и комната завертелась. Попытался зафиксировать окно в каком-то одном положении. С большим трудом, но удалось.— Думаю, за неделю управлюсь, — пробурчал Гай, укладываясь в кровать.— С кем, с садовником? Кстати, я узнал, его зовут Абдулатиф.— К чёрту садовника. С Мел, кретин. Хотя мне Ингрид тоже нравится. Уверен, в постели она горячее. Может, с обеими.— Это уж слишком.— Ладно, с Мел. Только не верится, что она до сих пор девственница.— Так говорили в школе.— Да откуда кому знать? Это же вообще никогда не узнаешь, пока, хм… не проверишь.— Наверное, нет.— Но она готова. Готова, готова.— Хорошо, — пробормотал я.Ну почему девушки всегда липнут к таким, как Гай? Почему девушки, вроде Мел и Ингрид, не смеются моим шуткам? Потому что я не чувствую в себе достаточной уверенности, чтобы с ними шутить. Ну что ж, можно ответить и так. А можно иначе: я недостаточно красив. Наверняка были и другие ответы. А вот Мел, Гай, Тони, Доминик, Ингрид и даже садовник Абдулатиф — несомненно красивые люди — используют то, чем наделил их Господь, чтобы привлечь внимание и в конечном счёте соблазнить любого, кого пожелают. Особенно в такую ночь, как сегодняшняя, когда воздух пропитан сексом. А вот мне этого не дано. Остаётся лишь завидовать и мучиться комплексом неполноценности из-за неверия в себя.Я погрузился в сон, который, мне казалось, длился очень долго, а на самом деле около часа. Проснулся от острой необходимости опорожнить желудок, а заодно и мочевой пузырь. Рядом мерно посапывал Гай.Когда терпеть уже не было сил, я сделал над собой нечеловеческое усилие и выполз из постели. Закончив неприятные процедуры, ополоснул лицо холодной водой и вышел подышать ночным воздухом в надежде, что полегчает. Действительно, полегчало. Прохладный ветерок приятно ласкал лицо. В кустах лаванды стрекотали насекомые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91