Днем я, совсем как ребенок, не перестаю рисовать женские вагины: вертикальные глазки с веками, опушенными ресницами. Иногда глаз приоткрывается и роняет слезу. По ночам меня не покидает вожделение, я слышу сладострастный хрип, неприличные вздохи, отражаю безмолвный призыв своих ангелов, я благодарен им, они меня спасли, научили мудрости и пылу. Теперь я знаю, что проклятых профессий не существует, бывают только проклятые учителя, сеющие распри. Одна мысль, что каждый час, каждую секунду миллионы людей на земле обнимаются и страстно целуются, что цепь удовольствия тянется по всей планете и достигает небес, электризует меня, очаровывает, заставляет задыхаться.
Сентябрьским днем я снова выхожу на арену, на перекресток Сен-Дени у Больших бульваров. Улица полна курдов и афганцев, ждущих переезда в Англию, тамилов и пакистанцев, ждущих своей очереди на рабском рынке или болтающихся перед магазинами одежды, попрошаек, толкающих тележки, девок из «пип-шоу», позволяющих лапать себя в кабинках. В небе носятся чайки, кувыркающиеся под мохнатыми облаками. Я замечаю неподалеку сногсшибательную красотку, уроженку Кабо-Верде, говорящую с португальским акцентом, с роскошными косами и широкими, как чаны, плечищами. Под глазами у нее россыпь черных пятнышек, похожих на маковое семя, у правого глаза светлое пятно, залезающее на скулу. Она стоя наблюдает за этим миром тяжкого труда и тревог, равнодушно присматривает из-под сдвинутого набок берета за копошащимся у ее ног людским стадом. Я подхожу к ней, она – моя избранница, моя богиня из черного дерева, моя несравненная Венера. Она устраивает мне подробную экскурсию по всем этажам своего тела. В ней метр восемьдесят восемь сантиметров роста, это настоящая гора мышц с невиданными ляжками и грудями. Она нежна и ласкова, гладит меня по голове, отдает мне на съедение свои малиновые соски. Медленно, как театральный занавес, она разводит ноги, и я могу любоваться ею во всей красе, восхищаться ее царственным букетом, всем этим пурпурным, блестящим от слизи богатством. Я прошу у нее дозволения припасть к ее источнику. Там я захлебываюсь, мне грозит удар от избытка чувств. Она переворачивается, предъявляет мне свой великолепный зад – мраморную скалу с почти плоской вершиной. Ее ягодицы гладки, как галька, их чернота отдает синевой. Я раздвигаю их, и меня слепит солнце, озаряющее тьму, – чернильная капля, светлеющая у меня на глазах. Я вдыхаю аромат царственного трона, теряю голову, упиваюсь маленьким пряным кратером с розовыми бороздками. Я чувствую себя пиратом, взявшим на абордаж этот великолепный африканский галеон. Аллилуйя, абсолютная красота, пароксизм чудес! Ничто на свете не сравнится с этим зрелищем. Если рай не здесь, то его нет нигде.
После месяца поисков я вчера дозвонился, наконец, Доре. Она, мое оклеветанное дитя, мое падение и искупление, мое поражение и мое торжество, сохранила во всей полноте свою былую власть над моим сердцем Мне стала необходима ее похотливая набожность. Я всем обязан ей, она меня возродила Она живет затворницей в горной деревушке на Мартинике. За ней трогательно ухаживает ее бабка. Мы болтали целый час, плача и хохоча. Мы простили друг другу прежние сомнения и ошибки и снова примемся за свои спасительные труды, попирая злобных и тупых. Таково наше призвание: мы слышим призыв продажной своры. Нас ждут новые шабаши, новые рассветы, исполненные торжества. Мы заживем счастливо, у нас будет много возлюбленных. Бог есть любовь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81