– Да? – спрашивает Петворт, садясь рядом. – Какая проблема?
– Они любят очень много работать, как все наши люди, поэтому на репетиции часто присылают замену. Потом на выступлении они, конечно, играют прекрасно, только часто не понимают, что делают другие. Однако сегодня так не будет, они уже играли вместе вчера. А вот выходит наш дирижер. Лео Феникс, из Праги, очень молодой, но уже очень знаменитый. Может быть, вы про него слышали?
– Боюсь, что нет, – признается Петворт.
Публика начинает хлопать; Лео Феникс, во фраке, кланяется.
– Нет? – переспрашивает Любиёва, хлопая. – О нем написано много хвалебных статей. Может быть, вы читали?
– Нет, не читал, – говорит Петворт.
Дирижер поворачивается к оркестру, в зале медленно гаснет свет.
– Ой, Петвурт, – внезапно говорит Любиёва, стискивая ему руку. – Кто это?
– Что-что? – спрашивает Петворт.
– Кто-то вам машет из ложи второго яруса, где сидят партийные руководители, – говорит Любиёва. Однако ложи уже превратились в темные кольца среди почти полной тьмы; начинается увертюра. Звучит пиццикато струнных.
– Кто это был? – шепчет Любиёва.
– Я не видел, – так же шепотом отвечает Петворт. – Мужчина или женщина?
Громко вступают фаготы.
– Конечно, женщина. В красном платье.
– Представления не имею.
Грохочут медные.
– Конечно, имеете, – шепчет Любиёва.
– Вряд ли она махала мне, – отвечает Петворт.
Деревянные духовые высвистывают что-то замысловатое.
– Кому же еще, – шепчет Любиёва. – Петвурт, вы как романтический мальчишка. Повсюду где вы, там и дамы.
– Неправда, – шепотом возражает Петворт.
Скрипки исполняют побочную партию.
– Может быть, вы – американец, – говорит Любиёва. – Неужели вы всё время думаете про постель, как они?
– Нет, – шепчет Петворт.
Новая, более мрачная тема всё более властно звучит на фоне первой, радостной, которую исполняют деревянные духовые.
– А я думаю, да, – говорит Любиёва. – За этим вы и приехали в Слаку? Ради любовных приключений? Я думала, ради лекций.
– Конечно, ради лекций.
У медных всё настойчивее звучит первая тема.
– Всего два дня, как вы в Слаке, – говорит Любиёва. – Вы сказали мне, что никого здесь не знаете. А теперь, через два дня, везде дамы. Утром, вечером, днем, все время дамы. Кто она?
– Правда не знаю, – шепчет Петворт. На них уже оборачиваются.
– Пожалуйста, – по-английски шипит кто-то сзади. – Мы пытаемся слушать музыку.
– Извините, – обернувшись, произносит Петворт.
– О, это вы, мой добрый старый друг, – восклицает голос сзади. – Вы ссоритесь? Что-то не так?
Музыка звучит все громче, две темы сплетаются.
– Не ваше дело, товарищ Плитплов, – шепчет Любиёва.
– Мы сидим близко, – говорит Плитплов. – Какое приятное совпадение!
В клубах пыли поднимается занавес. Публике предстает буколическая нарисованная местность, деревья с бочкообразными стволами шелестят бумажной листвой. В центре пещера из папье-маше, из нее появляется молодой человек, одетый стариком, с длинной седой бородой.
– Говорит, он очень старый старик с длинной седой бородой, – шепчет Любиёва.
В оркестровой яме заливается флейта; из-за левой кулисы выпархивает девушка, одетая юношей.
– Говорит, она девушка, одетая юношей, – шепчет сзади Плитплов.
– Конечно, старик не знает, что на самом деле она – девушка, – говорит Любиёва, – потому что она представляется ему солдатом.
– А она не знает, что на самом деле он – ее дядя, – объясняет Плитплов, – потому что он представляется ей королем заморской страны.
Из-за кулис выступает юноша в очень длинном плаще и с пением крадется между картонными деревьями.
– Ой, какой глупый! – со смехом говорит Любиёва. – Он поет, что влюблен в пропавшую девушку.
– Вот эта девушка, – шепчет Плитплов, – но он не может на ней жениться, потому что отцы запрещают.
– Вот и прячется в лесу, переодетый разбойником, – говорит Любиёва. – Он поет, что грабит богатых, чтобы помогать бедным.
– Чтобы играть в карты, – возражает Плитплов.
– Чтобы помогать бедным, – повторяет Любиёва. – Теперь он видит старика и хочет украсть у того кошелек, тогда все увидят, что он – разбойник.
– Смотрите, он крадет кошелек, – шепчет Плитплов.
– А девушка хочет доказать, что у нее мужская честь, – говорит Любиёва, – и драться с юношей на дуэли. Неужели она не видит, что это ее милый?
– Не видит, – шепчет Плитплов.
– Смотрите, они оба вынимают пистоли. Ой, какая жалость. Он пулит ее, и она падает. Теперь она поет, что умирает с свинцом в груди.
– С каким винцом? – спрашивает Петворт.
– С свинцом, которым он запулил ее из пистоли, – отвечает Любиёва.
– С пулей, – шепчет Плитплов. – Не было никакого винца.
– Я права, с свинцом, – говорит Любиёва. – Теперь он поет, что ему жалко. Он хочет расстегнуть на ней рубаху. Может быть, он обнаружит там очень приятную неожиданность, как вы думаете?
– Нет, – отвечает Плитплов, – потому что появился человек и поет, что колдун превратил его в медведя.
– Очень смешно! – со смехом восклицает Любиёва. – Старик хохочет над ним и говорит, что он всегда был медведем.
– А он отвечает, что не медведем, а просто псом, – подхватывает Плитплов, – поскольку был слугой, а слуга – всегда пес.
– Теперь они помогут девушке с свинцом, – говорит Любиёва.
– Нет, – возражает Плитплов, – потому что выходит человек и поет, что он турок из Турции, хотя на самом деле он – брат девушки.
– Еще выходит девушка и поет, что она – служанка девушкиной матери.
– Юноша говорит, что должен спрятаться от служанки, иначе она его узнает.
– Она говорит, что у нее есть коварный план выдать мать девушки за отца юноши, потому что они всегда друг друга любили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117