ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Кто-то должен узнать, что они думают. Так, значит, мистер Петвит, у вас есть жена. Какая она?
– Хорошая, – отвечает Петворт.
– Мы говорим так: каждому мужчине нужна хорошая женщина, а когда он ее находит, ему нужна плохая женщина. Вы милый, мистер Петвит, вы слишком много пьете, слишком много курите, вы не персонаж в историческом мировом смысле, и всё это делает вас привлекательным. Но, может быть, я всё же не приду на вашу лекцию. Мы слишком мало осторожны.
– Вы думаете, нам лучше не встречаться, – говорит Петворт.
– А зачем? Чтобы я рассказала вам настоящую историю Дурака?
Что-то всплывает из затуманенной памяти Петворта.
– Когда вы были в аэропорту, с профессором Румом, – говорит он.
– А, в аэропорту, когда мы вам махали? Я вернулась из Провда, где был пленум Союза писателей.
– А кто был тот человек, третий, который тоже махал мне вслед?
– С зонтиком? Незнакомый. Иностранный человек, откуда-то еще. Не очень хорошо говорил по-слакски. Вы знаете, мистер Петвит, здесь столько слежки. Вы хороший человек, в хорошем месте мы могли бы друг другу нравиться. Но, думаю, не в Слаке. Смотрите, мы уже почти на Вангьлуку. Вставайте, товарищ, толкайтесь, толкайтесь.
Над трамваем в узкой улочке плещут Маркс и Энгельс, Банко и Григорик. Петворт и Принцип выходят на людную площадь. Народ толпится у прилавка с газетами, покупает воздушные шары у торговца.
– Я вернула вас домой. – Катя Принцип в овчинной тужурке и белом расписном платье смотрит на него печальными серо-зелеными глазами. – Мне правда приятно было с вами познакомиться. Но я не могу быть вашей доброй волшебницей, не могу быть вашей злой волшебницей, это было бы очень мило и очень глупо. Вы рады, что со мной познакомились?
– Очень, – отвечает Петворт.
– Что ж, у вас останется моя книга, – говорит Принцип. – Если вы откроете ее очень старательно, и будете учить слова очень медленно, и будете искать спрятанные места, потайные уголки, в некотором смысле я буду вашей. Возможно, теперь, когда вы меня знаете, это будет гораздо лучше, чем если бы мы решили сделать глупость и переспали. Знаете, что значит заголовок? Он значит «Не бойся».
– Так, может быть, нам не надо бояться, – говорит Петворт.
– Да, вы мне нравитесь, я вам нравлюсь, в хорошем мире это было бы очень мило. Но этот мир нехороший, и каждый Должен заботиться о себе. Думаю, вам надо идти в отель.
– Тогда зайдите на минутку, – говорит Петворт.
– Вы не понимаете, они заметят, они за всеми следят. – Принцип прикладывает палец к губам. – Ой, мистер Петвит, я же вам говорила. Вы не персонаж в мировом историческом смысле. Вы с маленького островка, со всех сторон окруженного водой. Когда нас притесняли и угнетали, когда мы сражались и умирали, когда здесь были бесноватые муллы и еврейские погромы, что было у вас? Королева Виктория, промышленная революция и Альфред лорд Теннисон. Мы отправили вам Карла Маркса, чтобы он всё объяснил, а вы не заметили. Что вы с ним сделали? Похоронили на Хайгейтском кладбище. Знаю, некоторые говорят, что для него это самое лучшее место. У вас никогда не было истории, только обычаи. Идите в отель. Думайте о вашей хорошей миссис Петвит и о маленькие петвитах, если они у вас есть. Может быть, у себя в номере вы поднимете за меня маленький тост. Так что счастливо вам посмотреть нашу страну, и прочтите хорошую лекцию. Я хотела бы прийти, но не могу, потому что вы мне правда нравитесь.
Она стоит в белом платье и овчинной тужурке и смотрит на Петворта, потом целует его в щеку, поворачивается и пропадает в толпе. Петворт тоже поворачивается, проходит в стеклянную дверь, мимо колченогого швейцара. В вестибюле толкутся какие-то восточные люди; шум и пустота, толпа и обезличенность. Петворт подходит к стойке, чтобы поменять идентьяыіі на ключ.
– Перверт, вы что, не знаете, который час, половина седьмого, – говорит девушка с залакированными волосами, сердито стуча по наручным часам. – Вы знаете, что пропустили свой телефон? Теперь уже поздно.
Он едет в огромном лифте и проходит мимо горничной в темный номер, пустое пространство для переполненной души. От коньяка во рту гадкая отрыжка, в затылке непривычно стучит, в чувствах – послеоперационная боль. Петворт снимает костюм, чувствуя: он что-то упустил, а может, ему чего-то недостает. Через десять минут он стоит голый в огромной ванной под свистящим, воющим душем, из которого хлещет то кипяток, то ледяная вода. Безжалостные струи лупят по голове, наполненной отзвуками официального завтрака. В запотевшем зеркале отражаются то бледные ягодицы, то вялая бесполезная висюлька спереди. Длинный день отнюдь не закончен. Предстоит еще собраться с силами, призвать на помощь светскость и остроумие, сделать лицо для личной встречи с мистером Стедименом.
5 – ДИПКОРП.
I
Часы на ближайших правительственных зданиях и готических башенках дружно вызванивают семь. Петворт спускается по грубым ступеням в бар-погребок гостиницы «Слака», где должен встретиться с мистером Стедименом. Волосы у него мокрые после торопливого душа, голова тяжелая от дневных возлияний, душа скорбит: в один день он встретил и нашел, полюбил и утратил. Отодвигая занавес, Петворт рассчитывает попасть в атмосферу, отвечающую его душевному состоянию. Однако что-то изменилось в баръуу «Ромэн», вчерашнее убожество уступило место чему-то почти похожему на веселье. За баром-кибиткой стоит смеющийся цыган, проституток перед стойкой стало больше, сами они – ярче и оживленнее. Девицы сидят в рядок, хихикают и хлещут особливые напои; все они разом оборачиваются, чтобы взглянуть на Петворта из-под накрашенных век.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Хорошая, – отвечает Петворт.
– Мы говорим так: каждому мужчине нужна хорошая женщина, а когда он ее находит, ему нужна плохая женщина. Вы милый, мистер Петвит, вы слишком много пьете, слишком много курите, вы не персонаж в историческом мировом смысле, и всё это делает вас привлекательным. Но, может быть, я всё же не приду на вашу лекцию. Мы слишком мало осторожны.
– Вы думаете, нам лучше не встречаться, – говорит Петворт.
– А зачем? Чтобы я рассказала вам настоящую историю Дурака?
Что-то всплывает из затуманенной памяти Петворта.
– Когда вы были в аэропорту, с профессором Румом, – говорит он.
– А, в аэропорту, когда мы вам махали? Я вернулась из Провда, где был пленум Союза писателей.
– А кто был тот человек, третий, который тоже махал мне вслед?
– С зонтиком? Незнакомый. Иностранный человек, откуда-то еще. Не очень хорошо говорил по-слакски. Вы знаете, мистер Петвит, здесь столько слежки. Вы хороший человек, в хорошем месте мы могли бы друг другу нравиться. Но, думаю, не в Слаке. Смотрите, мы уже почти на Вангьлуку. Вставайте, товарищ, толкайтесь, толкайтесь.
Над трамваем в узкой улочке плещут Маркс и Энгельс, Банко и Григорик. Петворт и Принцип выходят на людную площадь. Народ толпится у прилавка с газетами, покупает воздушные шары у торговца.
– Я вернула вас домой. – Катя Принцип в овчинной тужурке и белом расписном платье смотрит на него печальными серо-зелеными глазами. – Мне правда приятно было с вами познакомиться. Но я не могу быть вашей доброй волшебницей, не могу быть вашей злой волшебницей, это было бы очень мило и очень глупо. Вы рады, что со мной познакомились?
– Очень, – отвечает Петворт.
– Что ж, у вас останется моя книга, – говорит Принцип. – Если вы откроете ее очень старательно, и будете учить слова очень медленно, и будете искать спрятанные места, потайные уголки, в некотором смысле я буду вашей. Возможно, теперь, когда вы меня знаете, это будет гораздо лучше, чем если бы мы решили сделать глупость и переспали. Знаете, что значит заголовок? Он значит «Не бойся».
– Так, может быть, нам не надо бояться, – говорит Петворт.
– Да, вы мне нравитесь, я вам нравлюсь, в хорошем мире это было бы очень мило. Но этот мир нехороший, и каждый Должен заботиться о себе. Думаю, вам надо идти в отель.
– Тогда зайдите на минутку, – говорит Петворт.
– Вы не понимаете, они заметят, они за всеми следят. – Принцип прикладывает палец к губам. – Ой, мистер Петвит, я же вам говорила. Вы не персонаж в мировом историческом смысле. Вы с маленького островка, со всех сторон окруженного водой. Когда нас притесняли и угнетали, когда мы сражались и умирали, когда здесь были бесноватые муллы и еврейские погромы, что было у вас? Королева Виктория, промышленная революция и Альфред лорд Теннисон. Мы отправили вам Карла Маркса, чтобы он всё объяснил, а вы не заметили. Что вы с ним сделали? Похоронили на Хайгейтском кладбище. Знаю, некоторые говорят, что для него это самое лучшее место. У вас никогда не было истории, только обычаи. Идите в отель. Думайте о вашей хорошей миссис Петвит и о маленькие петвитах, если они у вас есть. Может быть, у себя в номере вы поднимете за меня маленький тост. Так что счастливо вам посмотреть нашу страну, и прочтите хорошую лекцию. Я хотела бы прийти, но не могу, потому что вы мне правда нравитесь.
Она стоит в белом платье и овчинной тужурке и смотрит на Петворта, потом целует его в щеку, поворачивается и пропадает в толпе. Петворт тоже поворачивается, проходит в стеклянную дверь, мимо колченогого швейцара. В вестибюле толкутся какие-то восточные люди; шум и пустота, толпа и обезличенность. Петворт подходит к стойке, чтобы поменять идентьяыіі на ключ.
– Перверт, вы что, не знаете, который час, половина седьмого, – говорит девушка с залакированными волосами, сердито стуча по наручным часам. – Вы знаете, что пропустили свой телефон? Теперь уже поздно.
Он едет в огромном лифте и проходит мимо горничной в темный номер, пустое пространство для переполненной души. От коньяка во рту гадкая отрыжка, в затылке непривычно стучит, в чувствах – послеоперационная боль. Петворт снимает костюм, чувствуя: он что-то упустил, а может, ему чего-то недостает. Через десять минут он стоит голый в огромной ванной под свистящим, воющим душем, из которого хлещет то кипяток, то ледяная вода. Безжалостные струи лупят по голове, наполненной отзвуками официального завтрака. В запотевшем зеркале отражаются то бледные ягодицы, то вялая бесполезная висюлька спереди. Длинный день отнюдь не закончен. Предстоит еще собраться с силами, призвать на помощь светскость и остроумие, сделать лицо для личной встречи с мистером Стедименом.
5 – ДИПКОРП.
I
Часы на ближайших правительственных зданиях и готических башенках дружно вызванивают семь. Петворт спускается по грубым ступеням в бар-погребок гостиницы «Слака», где должен встретиться с мистером Стедименом. Волосы у него мокрые после торопливого душа, голова тяжелая от дневных возлияний, душа скорбит: в один день он встретил и нашел, полюбил и утратил. Отодвигая занавес, Петворт рассчитывает попасть в атмосферу, отвечающую его душевному состоянию. Однако что-то изменилось в баръуу «Ромэн», вчерашнее убожество уступило место чему-то почти похожему на веселье. За баром-кибиткой стоит смеющийся цыган, проституток перед стойкой стало больше, сами они – ярче и оживленнее. Девицы сидят в рядок, хихикают и хлещут особливые напои; все они разом оборачиваются, чтобы взглянуть на Петворта из-под накрашенных век.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117