– Лыфтьдруму! – кричит пожилой господин. – Флугвоксал!
– Федер! Стило! – говорит Петворт.
– Скрьштъштуку! – смеется пожилой господин.
– Вы знакомы? – спрашивает Любиёва.
– Это человек из аэропорта, который одолжил у меня ручку! – говорит Петворт.
– А Плитплов думал, он ее украл? – спрашивает Любиёва.
– Ой, вы знаете Плитплова? – восклицает спутница пожилого господина, высокая красивая женщина. На ней свободное платье, расписанное в технике батик, светлая овечья тужурка и коричневые сапоги-чулки. Черные очки в белой оправе сдвинуты на белокурые волосы. – Этот глупый человек, который пишет литературные статьи в газеты?
– Скот, – кривится пожилой господин.
– Скотт? – переспрашивает Петворт. – Он и про Вальтера Скотта пишет? Я знал, что про Хемингуэя и Троллопа.
– Он пишет чушь, – замечает женщина.
– А вы ведь тоже были в аэропорту? – Петворт внимательно в нее вглядывается.
– О, вы меня заметили? – спрашивает женщина, похожая на очень элегантную пастушку. – Вы знаете, ваша ручка была для меня? Это такое немножко волшебство, одолжить ручку.
– Наша писательница Катя Принцип, наш ученый, профессор Ром Рум, – говорит Танкич. – Познакомьтесь с почетным гостем из Англии, доктором Петвортом.

III

Вот так Петворт попал в ресторан «Пропп» у подножия слакского замка, бывшей резиденции владетельного епископа Влама по прозвищу Потаскун (1678 – 1738 гг., если верить моим торопливым запискам), и встретился с блистательной, одетой в батик магической реалисткой Катей Принцип, которая по-свойски взяла его под руку и отвела в уголок.
– Давайте поговорим. Не о Плитплове, вы ведь его не знаете, верно. Нет, пожалуйста, объясните мне одну маленькую вешь. Почему я здесь? Почему меня позвали на официальный завтрак?
– Боюсь, я не знаю ответа на ваш вопрос, – отвечает Петворт, – хотя, разумеется, очень рад.
– Меня раньше никогда не звали, – продолжает Катя Принцип. – Понимаете, я не в очень хорошей дружбе с этим режимом. Обычно на такие вещи ходят проверенные люди, вроде профессора Рума. И вот я ломаю ум, неужели я сделала что-то очень дурное? Неужели моя последняя книга так дурна, что они считают меня хорошей?
– Ваша последняя книга, – говорит Петворт, – она у меня есть.
– Ой, правда? – восклицает Катя Принцип, глядя на него серыми глазами. – Тогда, может быть, в этом дело. Может быть, вы знаменитый поклонник моего творчества? Может быть, меня выбрали для вас? Так вы знаете наш язык? Она не переведена на английский.
– Пока не знаю, – отвечают Петворт, – но постараюсь выучить.
– А, ясно, – говорит Катя Принцип. – Вы еще не мой поклонник, но будете. Теперь я всё понимаю. Ничто в этом мире не случайно. Особенно в Слаке.
– Вы можете мне ее подписать? – спрашивает Петворт.
– Если у вас есть ручка, – говорит Катя Принцип. – Ах да, конечно, у вас есть ручка.
– О, она подписывает вам книгу? – спрашивает, подходя, Любиёва.
– Знаете, он мой поклонник, – отвечает Катя Принцип. – Поэтому я здесь.
– Товарищ Танкич просит вас сесть за стол, – говорит Любиёва.
– О, мы плохо себя ведем, слишком много говорим, – восклицает Принцип. – Все решат, что мы невежливые. Что ж, я вас покидаю, надеюсь, мы еще встретимся.
– Она очень мила, – говорит Петворт.
– Вам надо быть немного осторожным с этой дамой, – замечает Мари Любиёва, ведя его к столу. – Иногда она делает маленькие беспокойства, и не всем нравятся ее книжки.
– Садитесь сюда, товарищ Петворт, между нашими очаровательными слакскими розами, – говорит Танкич, указывая на противоположный от него край столика. Петворт садится.
– О, вы сидите со мной, как мило, – хихикает особа в узком платье слева от Петворта.
– Ой, мы снова встретились, какая приятная неожиданность, – говорит Катя Принцип, садясь от него справа.
– Боюсь, я не знаю, как вас зовут, – обращается Петворт к особе в узком платье.
– Вера, – отвечает та. – Это значит, когда кто-то говорит правду.
– Нет, это значит, когда в кого-то веришь, – поправляет Катя Принцип. – Ой, мистер Петвит, вы, наверное, очень важный человек. Смотрите, задернули занавес, чтобы вас спрятать. Думаю, вы по меньшей мере шах или министр.
– Эксперт, – говорит Танкич, указывая на Петворта вилкой.
– А, эксперт. И что же вы экспертируете? – спрашивает Катя Принцип. – Я, увы, не знаю.
– Преподавание английского, – отвечает Петворт. – И всё.
– Правда? В таком случае вы должны показать свое умение на профессоре Руме, – говорит Катя Принцип. – Он ужасно говорит по-английски. За этот завтрак мы должны его подтянуть.
– Да, мой инглиш росо мало (исп.).

, я всё ошибаю, – кивает профессор Рум. Он засунул салфетку за воротник белой рубашки.


***

– Ничего, товарищ Рум, – говорит Катя Принцип. – Мы вас переведем. Если нам понравится, что вы сказали. Мой английский не такой маленький, не такой большой, как раз средний. Вы счастливый, мистер Петвит, что говорите на языке, который все понимают. Кроме профессора Рума.
– Не все, – замечает Петворт.
– Но подумайте о нас! – восклицает Катя Принцип. – Мы всего лишь маленькая страна на большой карте мира. И говорим всего лишь на глупом маленьком языке, которого никто не понимает. Даже мы.
– Доктор Петворт старается его выучить, – вмешивается Любиёва (она сидит напротив Веры). – Он хочет прочесть вашу книгу.
– Не тратьте сил, – говорит Принцип. – Моя книга такая хорошая, что ее можно понимать на любом языке. А сейчас мы делаем реформу, и то, что вы запомните на этой неделе, будет бесполезно на следующей.
– Теперь мы должны менять вывески, это очень плохо, – вставляет Вера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117