Из палаточного полотна мы хотели перелит
ь воду в оставшиеся, еще не выброшенные сосуды. Караван был в сильнейшем в
озбуждении. Йолдаш, громко лая, носился вокруг нас большими скачками. Он п
онял, что предстояло что-то необычное, касающееся его и нашей жизни.
Затаив дыхание, мы вглядывались в дождевые облака. Я не хотел и не мог пове
рить, что эти облака Ц только обманутая надежда, жестокое наваждение. Но
какая польза закрывать глаза на действительность? Грозовая туча на запа
де медленно потянулась на юг, на Тибет, где не было никого, кто жаждал бы ее
прибытия.
Мы пошли отдыхать, забыв на несколько ночных часов свои заботы, Йолдаш ул
егся рядом с сосудом, хранящим последние капли воды. Серьезное положение
, казалось бы, совсем не трогало нашу овцу Ц ни беспокойства, ни усталости
. Как Йолдаш, так и она получила сегодня последний раз глоток воды и, как ни
странно, овца чувствовала себя относительно хорошо.
28 апреля над пустыней буйствовал один из суровых весенних штормов «кара
буран», или черная буря, пришедший с северо-востока. На этот раз я не мог ид
ти разведчиком вперед, так как следы тут же заметало. Нам нельзя было разл
учаться. Потеряв друг друга, мы могли бы исчезнуть навсегда. Мнимый знато
к пустыни Йолчи шел последним, ведя умирающего верблюда. Позже он подоше
л ко мне и сказал, что верблюд лег и не может больше встать. Поэтому он его б
росил, догнав нас, до того, как замело следы. В лагере я решил оставить бага
ж, кроме предметов, необходимых нам в ближайшие дни. Я надеялся послать за
багажом, как только будет найдена вода. Мою палатку мы больше не разбивал
и.
На утро 29 апреля мы проснулись, накрытые летучим песком. Несмотря ни на чт
о, мы с трудом пошли дальше на восток. Буря успокаивалась, но мы двигались
все медленнее. На следующий день нас ожидал неприятный сюрприз. С утра ос
тавалась еще кружка воды. На самом солнцепеке я смочил губы своих людей и
свои собственные половиной воды оттуда. Для раздачи в лагере было оставл
ено по одному глотку на каждого. Но я обнаружил, что сосуд пуст: кто-то все в
ыпил.
В ночь на 1 мая температура упала до 2°. Звезды светились, как электрически
е фонари. Утром в хрустально чистом воздухе был абсолютный штиль. Вновь п
роверяя свой багаж, я нашел бутылку китайского коньяка, предназначенног
о для примуса. Ислам Бей повел караван с компасом в руке. Я отстал и выпил с
топку отвратительного пойла. Йолдаш, бывший со мной, тихо тявкал и вилял х
востом. Видя, как я пью, он прижался ко мне и умоляющим взглядом просил сво
ю долю. Я дал ему понюхать бутылку. Он замотал головой и отвернулся, копая
как всегда сухой песок. Потом он побежал за караваном.
Вскоре коньяк начал действовать. Я был просто пьян и больше не мог встать.
Я вытянулся на песке и остался лежать под обжигающим утренним солнцем. К
араванные колокольчики звучали, как похоронный звон. Скоро караван исче
з за дюнами, я остался один, до смерти уставший, обессиленный и одинокий. Д
аже Йолдаш меня бросил и ушел за караваном. Наконец я собрался с силами и п
ополз по следам на восток. Попытался встать, но упал. Прополз еще немного и
, шатаясь, с помощью палки шаг за шагом пошел дальше. С гребня дюны я наконе
ц увидел караван. Они остановились, и через два часа я их догнал.
Все пять верблюдов лежали. Их силы были на исходе. Мухаммед Шах на коленях
молился Аллаху. Двигаться дальше было бесполезно. Мы посоветовались с Ис
ламом и решили оставаться на месте и ждать захода солнца и ночной прохла
ды. Чтобы иметь хотя бы тень, мы разбили палатку. Я заполз внутрь одной и ул
егся на маленький матрац. Касим и Ислам за мной, Йолчи остался в тени палат
ки снаружи. Мухаммед Шах все еще лежал на том же месте в борьбе со смертью.
Было горько осознавать всю безнадежность его положения. Не было единств
енного лекарства, которое могло бы его спасти, Ц воды.
Йолдаш, обессилевший и похудевший, как скелет, улегся в палатке. Даже овца
искала тень. Верблюды, оставшиеся под самым солнцем, с полным основанием
могли бы спросить, как можно беспредельно много работать, если им не дают
хотя бы воды? Сено давно было израсходовано. Седла давно уже жгли на костр
ах. С тяжелым сердцем Ислам зарезал верную овцу, чтобы мы могли напиться х
отя бы кровью. Но кровь тут же свернулась и отвратительно пахла. Йолдаш ли
знул и, отказавшись, грустно отвернулся.
В сумерках мы тронулись в путь из лагеря смерти, где навсегда остались Йо
лчи и Мухаммед Шах. Йолдаш понял, что теперь началась борьба за жизнь и пос
ледовал за нами. Два сосуда мы взяли с собой Ц они могут нам понадобиться
, если мы найдем воду.
5 мая темной ночью мы вместе с верблюдами двинулись дальше на восток. Исла
м Бей шел впереди, Касим сзади. Один верблюд лег и не хотел больше вставать
. Его груз мы переложили на другого верблюда. В темноте трудно было найти х
ороший путь. Я зажег фонарь и пошел вперед. Йолдаш не отходил от верблюдов
, с твердой уверенностью в наличии воды в сосудах. Наверное, он спрашивал с
ебя, почему мы их не опорожняем. Он был достаточно умен, чтобы не остаться
у палатки, где два человека спали последним сном.
Мы уходили все дальше. Все тише звонил последний колокольчик, еще не поже
ртвованный злым духам пустыни. Только мертвая тишина со всех сторон. Я чу
вствовал себя одиноким, как никогда. Даже Йолдаш меня оставил. Он не мог по
нять, что у того, кто идет впереди, есть большая возможность найти воду, ес
ли вообще была вода в этой проклятой пустыне. На высоком плоском, очень по
страдавшем от последних бурь гребне дюны я остановился и направил луч фо
наря на Ислам Бея, осветив им путь для каравана.
1 2 3 4 5 6