Вскоре он исчез в темноте.
Глава 7
Лишившись кота, обе собаки продолжали свой путь понурые и невеселые. Особенно приуныл старый пес, так как кот уже долгие годы являлся его близким, верным товарищем. Началась их дружба еще в те времена, когда маленький яростно шипящий котенок почти белый, но со смешными длинными лапами в черных чулках, появился в семье Хантеров. Котенок не желал уступить ни пяди земли злому, ревнивому бультерьеру, который был признан врагом кошек и наводил ужас на все окрестное кошачье население. Наоборот, котенок явно стремился вступить в бой.
В первый и последний раз в своей жизни пес отступил. С того дня между этими двумя животными возникла дружба.
Удивительно, что котенок тоже не любил кошек и они с псом вели с ними непрерывную войну, образовав забавный, противоестественный союз. Когда кот и пес выходили погулять, исчезали не только кошки, но и собаки. С годами друзья, разумеется, несколько смягчились, стали более терпимыми к окружающим животным, только требовали уважения и покорности, принимая это как должную дань победителям
Исключение было сделано лишь для мирного молодого пса, когда спустя много лет он появился в доме. Но нежность, которую они питали к нему, была чем-то совершенно иным, нежели привязанность их друг к другу…
Теперь собаки должны были целиком полагаться только на себя. лабрадор старался сделать все, чтобы научить своего друга искусству ловли лягушек и полевых мышей, но у терьера было слишком слабое зрение, чтобы он мог добиться в этом больших успехов. Тем не менее, им везло больше чем обычно. Однажды они натолкнулись на большую каменную куницу, собравшуюся сожрать только что убитого ею дикобраза. При их приближении осторожная куница мгновенно исчезла в чаще леса, а распростертый мертвый дикобраз достался собакам. Такого пира у друзей давно не было. Мясо зверька оказалось на редкость сладким и нежным.
В следующий раз лабрадор поймал выпь, которая стояла у кромки воды на берегу небольшого озера как изваяние: длинная шея, маленькая головка, вытянутое туловище; лишь глаз настороженно моргал. Едва пес прыгнул, птица неуклюже и недостаточно проворно взлетела, и лабрадор успел схватить ее за ноги. Хотя волокнистое мясо пахло рыбой, собаки с жадностью набросились на добычу, от выпи остались вскоре лишь клюв да лапы.
Как-то раз собаки осторожно обходили маленькую ферму, но лабрадор, всегда недоверчиво относящийся к людям, был настолько голоден, что отважился пересечь открытое поле перед фермой и на виду у всех схватил одного из гуляющих здесь цыплят.
Собаки еще не успели разделаться с цыпленком, когда услышали гневный крик и увидели в дальнем конце поля человека. Впереди него бежал, злобно лая, черный колли.
Молодой пес приготовился к неизбежной драке. В нескольких метрах от него колли пригнулся, оскалился, потом бросился, чтобы вцепиться врагу в горло. Лабрадор был никудышным бойцом: тяжелый, сильный, но с челюстью приспособленной только для переноски убитой дичи и мягкими губами. Единственное, что могло его защитить от острых, как бритва зубов, другой собаки, были толстые складки вокруг горла.
Очень скоро стало очевидным, что Лабрадор сдает. Голодная диета сказалась на его выносливости. Опрокинутый на спину пес лежал на земле, а колли уже готовился нанести последний удар, но тут вступился старый пес. До этой минуты он был просто заинтересованным зрителем, которого драка интересовала лишь с профессиональной точки зрения, как настоящего бультерьера.
Теперь его черно-смородиновые глазки загорелись, приземистое, крепко сбитое тело напряглось, рассчитывая прыжок с мастерством и точностью, выработанными долголетней практикой. Еще минута - и белый, упругий, подобно выпущенному из пушки снаряду, он бросился к горлу колли. Черная собака отлетела, как перышко, и бультерьер остервенело сжал челюсти на ее мускулистом горле и затряс головой, успев заметить, что лабрадор уже снова на ногах.
Все-таки зубы у терьера были тупые, и колли, напрягшись, сбросил его. Но едва он оказался на земле, как снова прыгнул, чтобы мертвой хваткой вцепиться в горло. Казалось, что он помолодел лет на пять и обрел свою лучшую боевую форму.
Он опять опрокинул колли, на этот раз плотно сомкнув челюсти и тряся крупной головой, пока собака под ним не начала задыхаться и давиться. Колли сделал отчаянное, судорожное усилие и вывернулся, но терьер все еще висел огромной белой пиявкой на его шее. Наконец черная собака с трудом встала на ноги. Терьер разжал челюсти и отошел прочь, вызывающе повернувшись спиной к врагу, хитро, по-змеиному, скосив глаза. Колли нетвердо держался на ногах, из горла его капала кровь; он ждал защиты хозяина. Это был храбрый пес, но он никогда не подвергался такому яростному нападению.
Лабрадору уже все это надоело, но терьер еще наслаждался как следует и, пристально разглядывая колли, раздумывал. Вдруг он начал носиться вокруг колли, как будто гонясь за собственным хвостом, все ближе и ближе и, наконец, совсем приблизившись к сбитому с толку противнику, завертелся с ним рядом, как дервиш, и сбил его с ног, так что тот отлетел на несколько шагов, а терьер продолжал носиться вокруг него, заканчивая каждый круг новым толчком. Так терьер наказывал врага.
Колли, избитый, искусанный в ужасе от такого беспримерного способа борьбы, воспользовался секундой перерыва между толчками и, поджав хвост, бросился наутек к хозяину; а тот наградил его ударом по голове, которая и так шла у него кругом…
Обнаружив перья цыпленка, фермер с злостью швырнул палкой в убегающую белую собаку, но за долгую жизнь у бультерьера было столько драк, столько палок летело ему вслед, что он, даже не повернув головы, инстинктивно увернулся и от этой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28