Его манжеты были разукрашены золотым и серебряным шитьем, и на его рукаве красовалось пять золотых нашивок полковника.
- Рекрут для легиона, господин полковник, - сказал сержант мажор, вытянувшись в струнку.
Полковник взглянул на меня и в ответ на мой поклон встал из-за стола и протянул мне руку с очаровательной улыбкой. «Английские полковники не так приветствуют своих рекрутов», - подумал я.
- Вы тоже хотите в легион? - спросил он, пожимая мне руку. - Похоже на то, что Англия начала экспортировать лучшую свою молодежь. Обычно я здесь встречаю мало англичан, но на этой неделе вы уже третий!
Сердце мое чуть не выскочило от радости.
- Похожи на меня, господин полковник? - спросил я.
- До кончиков ногтей, - ответил он. - Может, это, случайно, ваши братья?.. Нет, я не задаю никаких нескромных вопросов.
Я испытывал такой же прилив счастья, как когда целовал Изабель.
- Да, господин полковник, - ответил я. - Я хочу стать французским солдатом.
- Знаете ли вы, на что вы идете? - спросил он.
- Я читал плакат у дверей, - ответил я.
- Там не все написано, в этом плакате, - улыбнулся он. - Жизнь в легионе очень тяжелая. Я никому не посоветую туда идти, если только он не чувствует себя врожденным солдатом.
Это было не похоже на паука и муху. Или, может быть, это была совершенно новая порода пауков.
- Я слышал кое-что о жизни в Сахаре от одного офицера спаги, которого я знал когда-то, - сказал я.
Полковник снова улыбнулся.
- Вы не будете офицером спаги, дитя мое, - сказал он. - Не будете даже офицером легиона, разве что после долгих и тяжелых лет службы в рядах унтер-офицеров.
- Приходится начинать снизу, - сказал я.
- Ладно, - ответил он. - Тогда я вам прочту условия.
По-видимому, он знал эти условия наизусть, потому что, читая, смотрел не на бумажку, а на меня.
- Добровольное обязательство служить в Иностранном легионе принимается на пятилетний срок службы в Алжире или какой-либо другой колонии Французской Республики, с жалованьем в размере пяти сантимов в день. По истечении пяти лет легионер может вновь записаться на такой же срок и по истечении десяти лет в третий раз записаться, опять на пять лет. После пятнадцати лет службы легионер получает право на пенсию, размер которой колеблется в зависимости от достигнутого им звания. Иностранец после пятилетней службы в легионе может требовать принятия его во французское гражданство. Вам все понятно, друг мой?
- Да, господин полковник.
- Имейте в виду, что слово «служба» в легионе понимается несколько иначе, чем обычно, - продолжал он. - Это не всегда чисто солдатская служба. Я не утверждаю также, что многие легионеры доживают до пенсии…
- Я не думаю о пенсии, господин полковник, - сказал я. - Меня не очень интересует жалованье. Я иду в легион из-за желания испытать жизнь солдата. Ради стычек и приключений…
- Этого вам в легионе хватит, - усмехнулся полковник. - Легион - прекрасная военная школа. Хорошему солдату там всегда есть возможность выдвинуться. Несколько наших лучших генералов служили офицерами в легионе, и многие из самых блестящих офицеров легиона начинали свою службу в нем простыми рядовыми… Если вы были офицером у себя на родине и можете доказать это, то вы будете приняты унтер-офицером, минуя положение рядового.
- Примите меня рядовым, господин полковник, - попросил я.
- Сперва мы посмотрим, что скажет о вас доктор, - ответил он. - Впрочем, я не думаю, чтобы он стал чинить нам с вами препятствия. - Он улыбнулся и достал из стола отпечатанный бланк анкеты.
- Ваше имя? - спросил он.
- Джон Смит, - ответил я.
- Возраст?
- Двадцать один год (для верности я прибавил год).
- Национальность - англичанин?
- Да, господин полковник.
- Отлично. Если вы пройдете через медицинский осмотр, то мы с вами увидимся.
Кивнув сержант-мажору, полковник возвратился к своему писанию.
Сержант открыл дверь и с той же преувеличенной любезностью пригласил меня следовать за ним. Он привел меня в комнату, где уже сидело несколько человек, по-видимому, также рекрутов Иностранного легиона.
Я мельком увидел их лица: это были люди из бедных классов. Двое из них, беловолосые и тяжелые, должно быть, были немцами. Сержант-мажор провел меня дальше, в маленькую каморку.
- Соблаговолите снять с себя все ваше платье, - сказал сержант и запер меня в каморке.
Это было неприятно, но неизбежно. Я разделся, и сразу же открылась дверь с другой стороны каморки. Меня позвали на осмотр. Врач был низенький и слишком откормленный, из-под его белого балахона выглядывали неизбежные красные штаны французской армии. Он мне не понравился. Покончив с моим бренным телом, он велел мне убрать его назад в каморку, надеть на него все, что полагается, и возможно скорее убрать его подальше. Я охотно исполнил его приказание, и сержант-мажор отвел меня обратно к полковнику.
- Так дитя мое, - улыбнулся полковник. - Значит вы приняты.
- Разрешите мне сразу записаться, - попросил я.
- Нет, - ответил он. - Сперва вы пойдете домой и подумаете над этим как следует. Потом ляжете спать. Если до завтрашнего дня вы не измените вашего решения, мы с вами увидимся и я вас, завербую… Подумайте хорошенько, - это очень серьезное дело, имейте в виду, что вы еще не подписали контракта и не приняли на себя никакого обязательства… Вы можете поступать как вам угодно, но вы должны хорошенько все обдумать.
Я искренно поблагодарил его и вышел. Я думал, что все французские офицеры, которых я встречу, будут такими же джентльменами, как этот. Мои надежды, однако, не оправдались.
- Я искренно надеюсь, что мосье вернется, - сказал в коридоре сержант-мажор. Я поблагодарил его и заверил в том, что он не ошибается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98