» Троекратное ура и прекращение моих мучений означали конец операции.
- Заряди пушку, Диг, - сказал Капитан, - а ты, Изабель, укради из шкафа перевязочный пакет.
Изабель утерла слезы и скоро вернулась с пакетом.
Майкл проделал операцию превосходно. Даже настоящий доктор не смог бы сделать ее быстрее. Рана зажила великолепно. Когда перевязка была окончена, Капитан в присутствии всех вознес меня на седьмое небо блаженства, пожаловав мне почетное и высокое звание Молодчаги за то, что во время «операции по принципам морской хирургии» я не издал ни звука.
Кроме того, он оказал мне великую честь, устроив мне похороны викинга.
Похороны викинга - дело серьезное. Для таких похорон требуется уничтожить корабль. Мертвого викинга кладут на погребальный костер на палубе его корабля. Его коня и любимую собаку убивают и кладут к его ногам, зажигают костер и судно с поднятыми парусами пускают в море.
На этот раз к сожжению был предназначен провинившийся французский корабль. Один из оловянных солдатиков был наделен именем Викинг Джон Джест и положен на спичечную коробку, набитую порохом. Погребальный костер был сооружен из спичек, и палуба корабля была пропитана керосином. К ногам викинга положили собаку (фарфоровую).
Когда все было готово, мы обнажили головы и Майкл произнес прекрасные слова: «Прах да станет прахом, если ты не нужен Богу, то ступай к дьяволу!» Корабль был подожжен и вытолкнут на середину пруда.
Пламя пожирало мачты и паруса, и мы молчали, очарованные зрелищем. Когда корабль, сгорев до ватерлинии, с шипением исчез в клубах пара и дыма, Майкл произнес слова, которые я вспомнил через много лет в совсем другой обстановке. Дигби, видимо, тоже их вспомнил.
- Вот это похороны! - сказал Майкл. - Сравните это с закапыванием в грязь, на глубину десяти футов, в пищу червям и улиткам. Хотелось бы и мне быть так похороненным… Вот что, я вставлю это в мое завещание. Это будет непременным условием. Иначе вы, щенки, ничего от меня не получите.
- Ладно, Майкл, - сказал Дигби, - я готов устроить тебе такие похороны когда угодно.
- Такие же похороны я устрою тебе, если ты умрешь первым, Диг, - сказал Майкл, и они пожали друг другу руки.
Вечером мы сидели в школьной комнате. Пришел старик Бердон и сказал, что нам можно спуститься в гостиную.
Клодия уже была там. Она совсем как взрослая разговаривала с каким-то иностранцем, которому нас представили. Он, к нашему восторгу, оказался французским кавалерийским офицером, только что вернувшимся с марокканской войны.
На белой подушке под стеклянным колпаком лежала «Голубая Вода». Я смотрел на камень, и мне казалось, что он становился все больше и глубже. Хотелось нырнуть в него головой вниз, и я чувствовал, что дольше смотреть на него не следует.
- Тетя Патрисия, можно его потрогать? - спросила Клодия и, как всегда, ее просьба была уважена.
Сапфир был вынут из-под стеклянного колпака и передан французу, который сразу отдал его Клодии.
- Кто знает, сколько крови пролилось из-за этого камня, - сказал он. - Чего бы он только ни рассказал, если бы мог.
На следующий день Капитан послал Клодию, чтобы заманить француза к нам и заставить его рассказывать.
- Завлеки этого прекрасного чужестранца в наш притон, - произнес он. - Я вырву из него его тайны!
Клодия пустила в ход все свои чары и привела офицера на нашу поляну. Там, сидя на бревне, он в самых реалистических тонах рассказывал нам о спаги, об Иностранном легионе, о зуавах, тюркосах и других полках с романтическими именами, и мы слушали его затаив дыхание. Он говорил о войне в пустыне, о жестокости и благородстве арабов, о схватках один на один, когда всадники рубятся, как в старину, о закутанных в бурнусы туарегах, о таинственных мавританских городах, об оазисах и миражах, о страшном самуме и чудесах Африки
Потом он тростью показал нам приемы фехтования. Когда он ушел, пожав нам руки и поцеловав Клодию, мы душой и телом были ему преданы
- Я вступлю в Иностранный легион, когда закончу Итон, - внезапно сказал Майкл.
- Я тоже - поддержал, как и следовало ожидать, Дигби.
- И я, - заявил я также.
Огастес Брендон сомневался.
- Могла бы я попасть в маркитантки? - спросила Изабель.
- Вы обязательно должны прийти ко мне в гости в своих офицерских формах, - потребовала Клодия. - Французские офицеры всегда ходят в форме, и мне это очень нравится.
На следующий день мы уехали в нашу приготовительную школу в Слоу.
В следующий раз я видел «Голубую Воду», когда к нам приехал генерал сэр Бэзил Малькольмсон. Он был большим знатоком драгоценных камней. Он, кажется, был хранителем драгоценностей короны в лондонском Тауэре и имел какое-то отношение к Британскому музею. Он писал второй том своего труда о драгоценных камнях и просил разрешения приехать осмотреть «Голубую Воду» и описать историю этого камня.
Тетя Патрисия рассказала генералу, что камень этот был, мягко выражаясь, «приобретен» седьмым сэром Гектором Брендоном в Индии в восемнадцатом веке. Он служил у какого-то раджи или наваба Декана, кажется, у майсорского султана Нунджераджа. Больше она ничего не знала.
Потом генерал рассказывал нам захватывающие истории о таких камнях, как рубин Тимура и сапфир Стюартов. Он рассказал нам, как он открыл изумруд Надир-Шаха. Этот камень был очень грубо отделан, и все думали, что это простой кусок стекла, вставленный в старинную, но дешевую оправу. Его привезли в Англию после восстания сипаев и поставили на выставку в Кристалл-Паласе как образец индийского средневекового искусства. Сэр Бэзил обнаружил, что царапины на задней стороне этого камня на самом деле являются инициалами тех монгольских императоров, которые носили его в своих тюрбанах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98