В тот вечер, когда она погибла. Хаас был здесь? Или он очень кстати отсутствовал на станции?
В ответ Белла пристально посмотрела на нее, открыла рот. Ее лицо побелело.
- Не нужно, - прошептала она. - Пожалуйста, не нужно.
- Вы были любовницами, не так ли?
- Я не говорила…
- А и не нужно. У тебя все на лице написано каждый раз, когда ты говоришь о ней.
Белла принялась вытирать свой рот салфеткой. Кожа на ее лице выглядела такой же бледной, как отбеленный холст.
- Только не рассказывай никому, - сказала она. - Хаас такое… Я даже не знаю, что он сделает.
Ее рука дернулась к слабому следу синяка на ее щеке, но Белла задержала ее и вернула снова на колени.
- А он разве еще не знает? Ты это мне хочешь сказать?
- Нет. - Белла встала так быстро, что задела стол и посуда зазвенела. - Нет. Это невозможно.
Она подошла к боковому окну и прижалась лицом к нему. Ли подошла к ней.
Шла вторая ночь, и слабый свет компаньона проникал в комнату, окрашивая лицо Беллы в темный красный цвет, казавшийся почти черным.
- И что мне делать? - прошептала она.
- Почему бы тебе не отправиться домой и не сказать им, что ты не можешь выдержать здесь до конца?
Она неистово замотала головой.
- Ну, тогда…
- Перестань. Ты не можешь помочь. Никто не может помочь.
Белла повернулась. Она была теперь так близко, что заслонила свет, и ее прекрасное лицо спряталось в тени. Ли коснулась ее щеки и поразилась лихорадочному жару ее бледной кожи.
Белла со вздохом прижалась к ней, и Ли вздрогнула от ощущения легкого дыхания на своей коже. Губы Беллы коснулись ее шеи, пробежали к углу скулы, затем к мочке уха, и Ли открылась поцелую, которого жаждала так страстно.
Но при последнем вздохе до того, как соприкоснулись их губы, она заглянула в широко открытые глаза Беллы и увидела там выражение, от которого похолодела. Это не было страхом или отвращением. Но… чем-то таким же предумышленным и рассчитанным заранее, как сине-черный логотип Синдиката Мотаи на внешнем периметре темно-лиловой радужной оболочки.
Ли сделала шаг назад, руки опустились. Горячая страсть, захватившая ее всего лишь мгновение назад, ушла. Ее сменил неприятный озноб, как после лихорадки.
- Кто убил Шарифи, Белла?
Белла повернулась к окну спиной, и Ли показалось, что рука, которую она положила на подоконник, задрожала.
- Я не знаю, - сказала она наконец. - Я тебе уже говорила, я не помню.
- Ты помнишь, - сказала Ли. - Или подозреваешь. Зачем иначе тебе нужно было рассказывать мне о Кори? Зачем ты рассказала мне, что тела были в сияющей воронке, когда их там не было? Потому что их там не было, не так ли? И ты знала, что их там не было. Ты даешь мне след. Одного только не могу понять: ведешь ли ты меня к Хаасу или от него?
- Я никуда тебя не веду! Я не знаю. Я тебе уже говорила об этом!
- А я не верю. Любовники откровенничают друг с другом. Шарифи наверняка тебе что-то говорила. О том, что она нашла. Какую-то новую технологию. Какую-то новую информацию. - Ли сделала паузу, потом продолжила: - Что-то, что Корчов хотел получить от нее через тебя.
- Все было не так, - упрямо продолжала Белла.
- А как тогда было?
Белла раздраженно заходила по комнате.
- И это все, ради чего ты пришла? Задавать вопросы?
- А что ты ожидала? - спросила Ли.
Никакого ответа не последовало. Белла даже не обернулась, но по легкому дрожанию ее плеч Ли догадалась, что она снова заплакала.
- Ханна ходила к Корчову не из-за кристаллов, - наконец сказала Белла. - И в этом не было ничего незаконного. Она хотела выкупить мой контракт за свои собственные деньги.
На какой-то миг Ли потеряла дар речи, не зная, что и ответить.
- Она не могла выкупить твой контракт, Белла. Она не могла себе этого позволить.
- Она была богата, - продолжала настаивать Белла со слепой уверенностью тех, кто не понимает значения этого слова и не знает, что такое деньги.
- Но не так богата.
- Ты не права. Она собиралась. Она обещала.
- Так почему же не выполнила? Что произошло, Белла? Почему не наступил счастливый конец?
- Она изменилась, - ответила Белла после долгого молчания. - Она нашла что-то такое, что делало ее более счастливой, чем я.
На полпути к своему жилищу Ли поняла, что ей вовсе не хочется спать, и свернула, чтобы успеть на следующий, направлявшийся на поверхность планеты челнок.
Охранники в надшахтном здании уже узнавали ее и не обыскивали тщательно. Спустя двадцать минут, как раз перед возвращением ночной смены, она спустилась по лестнице в сияющую воронку.
Кристаллы пели во весь голос, перегружая ее внутренние устройства и блокируя сканирующие системы. К тому моменту, когда она добралась до лестницы, ее инфракрасная и квантовая сканирующие системы полностью отключились. Она могла зажечь свой фонарь, но не захотела. Было что-то жуткое в этой древней, лишенной воздуха тьме. Она села спиной к лестнице и принялась восстанавливать извилистый ход расследования.
Она не находила никаких прямых целей, никаких ясных причин и следствий, ничего, кроме тупиков. Добилась ли она чего-нибудь в этом деле вообще? Или она застряла в череде повторений, проецируя свои собственные кошмары на Шарифи, откапывая бесплодный поток воспоминаний умершей женщины.
«Подумай, кто игроки, - говорил Коэн, - и чего они хотят».
Так чего же они хотели?
Дааль и Рамирес хотели того, чего всегда добивался их профсоюз. Отобрать контроль над шахтами у компаний оборонного комплекса ООН, создать свой рабочий рай - рай, в котором Ли не хотела бы оказаться, но который, возможно, был бы не хуже, чем чей-нибудь плохо управляемый небольшой кусочек небес на земле. Цели Картрайта слегка соприкасались, как сказал бы Корчов, с целями профсоюза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172