Она почувствовала запах «Extra-Vielle», теплое сладкое дыхание Роланда на своей щеке, увидела мягкую кожу на его шее и биение пульса под ней.
- А вот и она, - сказал Коэн, показывая ресницу на конце тонкого пальца.
Она открыла рот, чтобы поблагодарить его, но слова застряли у нее в горле. Рука, державшая ее подбородок, скользнула по щеке, пальцы прошлись по волокнам, которые шли по мускулу от подбородка до впадинки между ее ключицами.
- Ты, похоже, теряешь вес даже в потокопространстве, - сказал он. - Наверное, ты не высыпаешься.
Он поймал ее взгляд и удержал его. Рука на ее шее была теплой, как солнечный свет в пределах Кольца, и она вспомнила, как много времени прошло с того момента, когда кто-нибудь, кроме медтехов, прикасался к ней. Темная волна желания захватила ее. Желания, и отчаянного одиночества, и стремления верить другому, и чувства, которое казалось иногда таким реальным. Она отвернулась.
Коэн отодвинулся, поднял вверх свой указательный палец, на котором все еще была ресница, и сказал:
- Загадай желание.
- Я не верю в исполнение желаний. Ты загадай.
Он закрыл глаза и сдул ресницу в дымный воздух.
- Очень быстро, - сказала Ли и попыталась улыбнуться. - Полагаю, что ты знаешь, что хочешь.
Но он уже не смотрел на нее. Он снял свои часы и приложил их к уху, отвернувшись от нее. Затем повернул золотую головку, послушал опять, повернул головку еще раз, встряхнул часы.
- Не понимаю, что случилось с этой штукой. Уже несколько недель подряд они отстают. Это просто раздражает.
- Коэн, - произнес женский голос над их головами.
Пара стройных смуглых ног остановилась у их столика. Ли подняла глаза и увидела удивленную улыбку и очки в роговой оправе, а за очками - свое собственное лицо.
Хотя это было не ее лицом, а лицом безымянной девочки-подростка, смотревшей пятнадцать лет назад в зеркало в Шэнтитауне. Лицом продукта компании «КсеноГен», принадлежавшим стройной молодой женщине одного роста с Ли, если бы она не носила восьмисантиметровые каблуки. На ней было легкое красное платье, гораздо откровеннее того, в котором она пела на сцене.
Певица обвела Ли оценивающим взглядом, потом села и уверенным движением обняла Коэна за плечи.
- А я думала, что сегодня вечером ты будешь только мой, - сказала она голосом, не оставлявшим у Ли сомнения, что делал Коэн, когда ужинал здесь в одиночестве.
Коэн слегка отстранился в сторону.
- Извини, - сказал он, глядя на Ли.
- Ничего. - Ли встала, расправила форму онемевшими пальцами. - Мне все равно уже пора идти.
- Я свяжусь с тобой позже.
- Не стоит.
- Ну, тогда завтра.
- Как хочешь.
- Нет, - услышала она голос Коэна, когда уже отошла.
Он отвечал на вопрос, заданный ему шепотом:
- Просто бизнес.
ИНТЕРФЕРОГРАММЫ
Мы не чувствуем, как течет или проходит время. То, что мы чувствуем, есть различия между нашими сиюминутными ощущениями и тем, как мы сейчас помним ощущения в прошлом. Мы объясняем эти различия правильно, как свидетельство того, что Вселенная изменяется со временем. Мы также объясняем их, но неправильно, как свидетельство того, что наше сознание, или настоящее, или что-нибудь еще, движется сквозь время… Мы существуем во множественных вариантах, во вселенных, называемых «моментами»… Хочется предположить, что тот момент, который мы осознаем, является единственно реальным или, по крайней мере, немногим более реальным, чем другие. Но это - всего лишь солипсизм. Все моменты в физическом смысле реальны. Мульти4 в целом тоже реальна в физическом смысле. Все остальное - нет.
Дэвид Дейч

СТАНЦИЯ АМК: 20.10.48
Ли решила не идти, но потом передумала, по крайней мере уже в восьмой раз.
Она убеждала себя, что уже не так молода, чтобы уступать гормонам, и что предлог, который она придумала для встречи - расспросить о Шарифи, - был несерьезным, если не жалким. Если она действительно хотела снять напряжение, то было бы лучше подцепить незнакомца в баре, а не стремиться к женщине, которую любой здравомыслящий человек на ее месте обходил бы за милю.
Она пришла на две минуты раньше и в смущении остановилась на лестнице, думая, позвонить или подождать, пока не выйдет время. Как раз в тот момент, когда она уговаривала себя развернуться и уйти, Белла открыла дверь.
Она была в белом: длинный спадающий шелк развивался внизу у лодыжек из-за низкой силы притяжения на станции. Почему-то Ли была уверена, что это платье купил Хаас.
- Ты точно знаешь, что его нет на станции? - спросила она и тут же выругала себя за этот вопрос.
Белла спокойно улыбнулась в ответ, взяла принесенные Ли цветы и проводила ее через узкую дверь на кухню.
- Он в Хелене, - сказала она, наливая воду в вазу для цветов. - Совещание менеджеров АМК. Оно продлится до послезавтра. То есть…
Она откинула свои темные волосы за спину и наклонилась, чтобы обрезать стебли у цветов, обнажая длинную бледную шею.
Ли замерла.
- То есть ты - свободная женщина, - сказала она и снова прикусила язык.
Сегодня вечером, все, что она ни делала, выходило комом.
- Свободная, - повторила Белла без тени улыбки. - Я так и не могу понять, что люди имеют в виду, когда они используют это слово.
Ужин был хорошим, но Ли ела без аппетита. Она чувствовала себя как в пьесе, когда декорации уже расставлены, слова написаны. Она ела еду Хааса из его тарелок. А напротив за столом сидела… кто? Любовница? Служащая? Прислуга по контракту? Одно было ясно: ничем хорошим это не кончится.
Говорила почти все время Белла. Казалось, ей очень хотелось поговорить, но она боялась напряженного молчания, повисавшего между ними. Она рассказывала о своем детстве, о школе, о своей жизни до контракта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172