Хотя если он рыбак и охотник, а места красивые… Я так и не поняла, что тебя смущает? Ты же хотела дом продать, и покупатель очень кстати нашелся. Тебе радоваться надо…
– Может, я поторопилась? – вздохнула Женька. – Продавать то есть?
– Ты уже дала согласие?
– Нет.
– Вот и отлично. Будет время подумать. Вдруг дом стоит дороже? На твоем месте я бы съездила в эту Верхнюю…
– Сурью, – подсказала Женька.
– Вот-вот, и взглянула на все. Мало ли что сказал адвокат, надо поговорить с местными жителями, узнать, какие там цены, и вообще…
– Я узнавала, – сказала Женька, глядя на меня в большой печали. – Звонила в три конторы, которые нашла в Колыпине. Дом в деревне, по их мнению, дороже, чем за сто пятьдесят тысяч, не продать, будь он хоть золотой.
– Да? – в свою очередь нахмурилась я. – Тогда мне тем более непонятны твои сомнения, тебе же двести дают.
– Вот именно, – кивнула Женька. – А почему?
Мы посмотрели друг на друга и ненадолго замерли, я пыталась оценить сказанное Женькой, а она молча выжидала.
– Ну… – начала я. – Допустим, богатый человек, которому нравится место, решил переплатить, чтобы быть уверенным – дом достанется ему. Или еще проще: посредник ввел его в заблуждение, желая получить побольше комиссионных.
– Гениально, – согласилась Женька без всякого энтузиазма, меня это слегка обидело.
– А ты что думаешь? – спросила я.
– Ничего я не думаю, – пожаловалась она. – Просто… вот не поверишь, Анфиса, у меня второй день на душе кошки скребут. Вроде предчувствия. Не было мне печали, теперь это наследство.
– Ну, так продай дом побыстрее, и дело с концом.
– Ага, – кивнула Женька, позвала официанта и попросила еще капучино себе и мне, из чего я заключила, что покидать кафе она не собирается. «Что ж, – подумала я, – посидеть в кафе тоже неплохо».
Не успели мы выпить кофе, как у Женьки зазвонил мобильный. Она хмуро взглянула на дисплей, но ответила. Я сидела напротив и, как ни напрягала слух, слышала лишь слова Женьки.
– Да. Это я. Да… – Второе «да» она произнесла настороженно и нахмурилась еще больше. – Я сейчас в торговом центре «Смирновский», в кафе на третьем этаже. Если вам удобно, приходите сюда. Хорошо. Жду.
– У тебя деловая встреча? – спросила я недовольно.
– Это по поводу дома, – буркнула она.
– Адвокат?
– Нет. Какая-то тетка. Спросила, продаю ли я дом в Верхней Сурье, и предложила встретиться.
– А она не сказала, кто ей дал номер твоего мобильного? – разозлилась я.
– Задорнов, наверное. Кто же еще?
– Что ж, любопытно будет послушать, что скажет дама.
– Давай по пирожному съедим? – вдруг предложила Женька.
– Мы же на диете, – возмущенно напомнила я.
– Знаешь, Анфиса, у меня что-то с нервами. А успокаивать нервы лучше всего пирожным.
Я взглянула на нее и отчаянно кивнула.
– Хорошо.
В ожидании неизвестной, что звонила по телефону, мы с Женькой съели пирожные и даже разговорились. Причем темой для беседы стала не предполагаемая продажа дома, а Женькина личная жизнь, которая, по ее мнению, оставляла желать лучшего.
Как я уже сказала, недостатка в мужчинах Женька никогда не испытывала, но, по моему мнению, была чересчур разборчива. Вот и сейчас она заявила, что Кошенков Вадим Аркадьевич, на которого она потратила три месяца своей жизни, ей совсем не нравится. За эти три месяца она обнаружила в нем бездну недостатков. Самый скверный из них: Вадим Аркадьевич помешан на своей работе.
– Он торчит в офисе двенадцать часов в сутки, – возмущалась Женька. – А когда наконец оттуда выбирается, похож на чучело.
– По-моему, ты преувеличиваешь, – не без робости возразила я. – Он симпатичный и вообще…
– Не перебивай, Анфиса. Он вылитое чучело, уж можешь мне поверить. Вдруг замрет на полуслове и думает, думает… ясно, что не обо мне. Скажи на милость, на фига мне такой муж?
– Ты же хотела бизнесмена, а бизнес требует внимания…
– А жена что, не требует? Опять же, в постели он ведет себя странно.
– В каком смысле? – насторожилась я.
– Зовет меня «мамочкой», представляешь?
– Скажи ему, что тебе это не нравится.
– А толку? Он к моей груди прижимается и сладко так сопит. По-моему, только это ему и надо. В остальном он, знаешь ли, не впечатляет. И это, можно сказать, в медовый месяц. Нет, Анфиса, боюсь, придется его бросить.
– О господи. А я-то надеялась… – Я подумала о Ромке, точнее, о его надеждах, и тяжко вздохнула.
– Если честно, я ему уже сообщила о своем решении, – добавила Женька.
– А он что?
– Сказал, что я спятила.
– Почему это?
– Потому что, по его мнению, у нас все просто отлично, а я с жиру бешусь.
– Может, ты поторопилась? – робко заметила я.
– Анфиса, на меня при одном воспоминании о нем накатывают тоска и уныние, как же я с ним всю жизнь проживу и умру в один день? Нет и еще раз нет.
– Как знаешь, – вздохнула я, подумав, что вряд ли когда-нибудь увижу Женьку в подвенечном платье. В ближайшее время на это точно рассчитывать не приходится.
Женька жила одна с восемнадцати лет, переехав на втором курсе института от родителей в квартиру бабушки, и своим одиночеством отнюдь не тяготилась, даже напротив. На свете встречаются закоренелые холостяки, и Женька была им под стать. Когда я вышла замуж, то решила – подруга скоренько последует за мной. Тем более что и желающие вести ее под венец имелись, но Женька продолжала свое привычное существование, к большому огорчению Ромки.
– Женщине положено выходить замуж и рожать детей, – несколько не к месту заявила сейчас я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14