И тут моя несчастливая звезда свела меня с ней, чтобы умножить число
счастливых супружеских пар на земле.
Легко могу себе представить, какие добрые пожелания послал по моему
адресу ее супруг, узнав, что его нежная женушка, спасенная мной, ожидает
его возвращения!
Все же, как ни зловредна оказалась шутка, сыгранная мною над беднягой,
сердце мое не было в ней повинно. Моими поступками руководило чистейшее
человеколюбие, хотя последствия, не смею отрицать этого, и оказались
ужасными".
На этом, милостивые государи, кончается рассказ моего отца, о котором я
вспомнил в связи с прославленной пращой. К сожалению, этой праще после
долгих лет, которые она прослужила нашей семье, оказав ей немало важных
услуг, пришлось, по-видимому, тяжко пострадать в пасти морского коня. Я
лично, во всяком случае, прибегнул к ней один-единственный раз - тот
самый, о котором вам рассказал, а именно, когда отослал испанцам обратно
их ядро и тем спас от виселицы двух своих друзей. И в этот раз, послужив
такой благородной цели, моя праща, ставшая с годами несколько трухлявой,
окончательно выбыла из строя. Большая часть ее улетела вместе с ядром, а
небольшой кусок, оставшийся у меня в руке, хранится в семейном архиве
вместе с другими ценными предметами старины.
Вскоре за тем я покинул Гибралтар и вернулся в Англию. Там со мной
приключилась одна из самых странных историй в моей жизни.
Мне пришлось отправиться в Уоппинг, где я хотел присмотреть за
погрузкой вещей, которые отправлял своим друзьям в Гамбург. Покончив с
этим делом, я возвращался по набережной Тауэр. Был полдень. Я страшно
устал, и солнце пекло так нестерпимо, что я залез в одну из пушек,
собираясь там передохнуть. Не успел я укрыться в тени, как сразу же
погрузился в крепкий сон. Происходило это как раз четвертого июня (*9), и
ровно в час дня, в ознаменование этой даты, был дан залп из всех орудий.
Они были заряжены с утра, и так как никто не мог заподозрить мое
присутствие, то силой взрыва я был перенесен поверх домов на
противоположный берег реки прямо во двор какого-то арендатора между
Бермондсеем и Дептфордом. Здесь я свалился на высокий стог сена. Я был так
оглушен, что - в этом нет ничего удивительного - остался лежать там, не
проснувшись.
Месяца через три сено ужасно поднялось в цене, и арендатор решил, что
он может весьма выгодно продать свой запас. Стог, на котором я лежал, был
самым большим во всем дворе - в нем было по меньшей мере пятьсот возов. С
него поэтому и начали. Шум, поднятый людьми, которые, приставив лестницы к
стогу, собирались забраться на него, разбудил меня. Спросонок не
соображая, где я нахожусь, я хотел убежать и скатился вниз прямо на
хозяина. Сам я от этого падения нисколько не пострадал, но арендатору
пришлось плохо - он был убит на месте, так как я, вовсе этого не желая,
сломал ему шею. К своему успокоению, я позже узнал, что этот человек был
гнусный хапуга, который всегда придерживал свои запасы до тех пор, пока не
наступала жестокая дороговизна и он мог продать их по непомерно высокой
цене. Таким образом, насильственная смерть была для него лишь заслуженной
карой, а для окружающих - подлинным благодеянием.
Вы легко можете себе представить, сколь необычайно было мое удивление,
когда, придя, наконец, полностью в себя, я после длительного раздумья
вернулся к тем мыслям, с которыми уснул три месяца тому назад, а также
удивление и радость моих лондонских друзей, когда после их долгих и
бесплодных розысков я внезапно предстал перед ними.
Ну, а теперь выпьем еще по рюмочке, а затем я расскажу вам еще кое-что
о моих приключениях на море.

ВОСЬМОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА МОРЕ
Вам, без сомнения, приходилось слышать о последнем путешествии на север
капитана Фиппса - ныне лорда Малгрэйва.
Я сопровождал капитана - не как офицер, а только как друг. Ввиду того,
что мы достигли довольно высокого градуса северной широты, я схватил свой
телескоп, с которым уже познакомил вас при рассказе о моем путешествии в
Гибралтар, и стал всматриваться в окружающие нас предметы. Ибо, говоря
мимоходом, я всегда считаю полезным время от времени оглядеться, особенно
в пути.
Примерно в полумиле от нас плыла ледяная гора, значительно более
высокая, чем наши мачты, а на ней я разглядел двух белых медведей,
вцепившихся, как мне показалось, друг в друга в жаркой схватке.
Я мгновенно вскинул на плечо ружье и направился к ледяной горе. Но
когда я оказался на вершине, передо мной открылась невероятно трудная и
опасная дорога. Мне ежеминутно приходилось перескакивать через страшные
обрывы, а в других местах поверхность была скользкой, как зеркало, и я
только и делал, что падал и поднимался. Но, наконец, я добрался до такого
места, с которого мог попасть в медведей, и в то же время я разглядел, что
они не дерутся друг с другом, а лишь играют.
Я уже мысленно прикидывал стоимость их шкур - каждый из медведей был
величиной с хорошо откормленного быка, - но в ту самую минуту, когда я
вскинул ружье, я поскользнулся, упал навзничь и так сильно ушибся, что на
добрых полчаса потерял сознание. Вообразите мое удивление, когда, придя в
себя, я увидел, что одно из вышеупомянутых чудовищ успело перевернуть меня
лицом вниз и при этом ухватилось за пояс моих новых кожаных штанов.
Верхняя часть моего туловища находилась под его брюхом, а ноги торчали
наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29