Я повернулся, и... - еще сейчас при одном воспоминании меня обдает
холодный пот, - в нескольких шагах от себя я увидел омерзительного
крокодила, который уже раскрыл свою страшную пасть, собираясь проглотить
меня.
Представьте себе, господа, весь ужас моего положения! Позади меня -
лев, передо мной - крокодил, слева - бурный поток, справа - обрыв,
который, как я узнал позже, кишел ядовитыми змеями.
Ошеломленный от страха - а это нельзя было бы в таком положении
поставить в вину даже Геркулесу, - я бросился на землю. Все мысли, на
которые я еще был способен, сводились к страшному ожиданию - вот-вот в
меня вопьются клыки и когти беспощадного хищника или я окажусь в пасти
крокодила.
Но вдруг до меня доносятся какие-то совершенно непонятные звуки. Я
решаюсь приподнять голову и оглянуться. И что же? Как вы думаете, что я
увидел? Оказалось, что лев, в ярости ринувшийся ко мне, в ту самую
секунду, когда я упал, с разбегу перескочил через меня и угодил прямо в
пасть крокодила. Голова одного застряла в глотке другого, и они бились,
стараясь освободиться друг от друга.
Я едва успел вскочить, выхватить охотничий нож и одним ударом отсечь
голову льву, так что туловище его в судорогах свалилось к моим ногам.
Затем прикладом своего ружья я еще глубже загнал львиную голову в глотку
крокодила и таким образом задушил его.
Вскоре после того как я одержал такую блистательную победу над двумя
свирепыми врагами, появился мой друг, чтобы узнать, почему я отстал от
него.
После взаимных приветствий и поздравлений мы принялись измерять
крокодила и установили, что он имеет в длину ровно сорок парижских футов и
семь дюймов.
Как только мы рассказали губернатору об этом необычайном приключении,
он выслал телегу и нескольких слуг, приказав привезти обоих зверей к нему
домой. Из шкуры льва местный скорняк изготовил мне кисеты для табака, из
которых я несколько штук преподнес своим знакомым на Цейлоне. Остальные я
по возвращении в Голландию подарил бургомистрам, которые собирались
преподнести мне за них тысячу дукатов - подарок, от которого мне с трудом
удалось уклониться.
Из кожи крокодила сделали самое обыкновенное чучело, составляющее
сейчас одну из главных достопримечательностей Амстердамского музея.
Человек, которому поручено водить по музею посетителей, рассказывает им
историю этого крокодила. При этом он, правда, допускает всевозможные
добавления, которые сильно расходятся с истиной. Так, например, он
утверждает, что лев проскочил через крокодила и как раз собирался улизнуть
через заднюю дверь, но мсье, знаменитый во всем мире барон (как он обычно
величает меня), отсек вылезшую наружу львиную голову, а вместе с головой
еще и три фута хвоста крокодила.
"Крокодил, - продолжает иногда рассказчик, - не остался равнодушным к
утрате своего хвоста. Он повернулся, вырвал у мсье из рук охотничий нож и
проглотил его с такой яростью, что нож пронзил сердце чудовища, после чего
оно мгновенно лишилось жизни".
Мне ни к чему говорить вам, милостивые государи, как неприятна наглость
этого негодяя. Люди, плохо знающие меня, смущенные такой ложью, могут в
наше склонное к скептицизму время усомниться в правдивости рассказов о
моих действительных подвигах, что в высшей степени обидно и оскорбительно
для благородного кавалера, дорожащего своей честью.

ВТОРОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА МОРЕ
В 1776 году я сел в Портсмуте на английский военный корабль первого
ранга, направлявшийся в Северную Америку. Корабль был вооружен сотней
пушек, и экипаж состоял из тысячи четырехсот человек. Я мог бы здесь,
правда попутно, рассказать и о том, что мне пришлось испытать в Англии, но
оставлю это до другого раза. Об одной истории, которая представляется мне
удивительно занятной, я все же мимоходом упомяну. Однажды я имел
удовольствие увидеть короля, когда он с большой помпой направлялся в
парламент. Кучер с необычайно внушительной бородой, в которой тщательно
был вырезан английский герб, с торжественным видом восседал на козлах и,
хлопая бичом, выбивал столь же искусное, сколь и четкое "Георг Рекс".
Что касается нашего морского путешествия, то с нами не приключилось
ничего особенного до тех пор, пока мы не оказались на расстоянии примерно
трехсот миль от реки святого Лаврентия. Здесь корабль вдруг со страшной
силой ударился о какой-то предмет, который мы приняли за скалу. При этом,
опустив лот на глубину пятисот саженей, мы не могли нащупать дно. Но еще
более удивительным и даже непонятным было то, что мы потеряли руль, у нас
сломался бушприт, все мачты расщепились сверху донизу, а две из них даже
полетели за борт.
Бедняга матрос, который в это время как раз убирал большой парус,
отлетел на три мили от корабля, раньше чем свалиться в воду. Если он
уцелел, то только благодаря тому, что во время полета ухватился за хвост
северного гуся, и это не только облегчило его падение в воду, но и дало
ему возможность, пристроившись на спине этой птицы, или, вернее, между
шеей ее и крылом, плыть вслед за кораблем до тех пор, пока его, наконец,
не удалось подобрать.
Сила толчка была так велика, что всех людей, находившихся в межпалубных
помещениях, подбросило к потолку. Моя голова при этом была вбита в
желудок, и потребовалось несколько месяцев, пока она заняла свое обычное
положение.
Мы еще не пришли в себя от удивления и состояния полнейшей
растерянности, когда все эти непонятные явления внезапно объяснились:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29