Можно сказать, что он слишком стар для детских забав. И потом, ему нравится скитаться по каньону, всегда находить что-то новое. Мне кажется, он предпочел бы изучать каньон вместе с твоим мужчиной, чем жить здесь с нами.
– Возможно, ты права, – сказала Эмбер с оттенком печали в голосе.
«Я бы тоже не отказалась от этого», – мелькнуло у нее в голове.
Когда суп, больше похожий по густоте на тушеное мясо, был готов, Ноаах позвала скорбящих над умершим на ужин. Те несколько мужчин, что по разным причинам не смогли отправиться с охотниками, отнесли котел к хижине. Вскоре к ним присоединились женщины, закончившие обмывать и обряжать тело.
Несмотря на то что этот ужин считался первой поминальной трапезой, Эмбер села в сторонке от остальных. Ее отталкивало все связанное со смертью, и она сожалела о том, что не может избежать присутствия на похоронах.
По мере того как день клонился к вечеру и тени удлинялись, приобретая бархатно-бурый оттенок, уныние все сильнее охватывало ее. Она не решилась отойти от хижин далеко, чтобы индейцы не подумали, что она надеется незаметно ускользнуть. Ноаах нашла ее на берегу речушки и сказала почти приказным тоном:
– Ты должна скорбеть вместе со всеми над телом Хутегу, прежде чем оно будет предано земле.
Не дожидаясь согласия, она крепко взяла Эмбер за руку и потянула за собой. Они спустились в более низкую часть каньона, отделенную от долины скалой. По дороге Эмбер думала о том, что сегодня присутствовала при появлении человека на свет и сегодня же ей предстоит увидеть, как кто-то другой покинул его. Жизнь. Смерть. Ей казалось, что и то и другое предельно ясно и просто, и лишь промежуток между этими двумя событиями содержит тайну.
Заметив краем глаза какое-то движение, Эмбер повернулась к Ноаах и заметила, что та касается поблекшего сухого цветка. Он был вплетен в ожерелье из тонких ивовых ветвей. Невольная улыбка коснулась губ Эмбер. Молодой индеец по имени Санакая преподнес его девушке перед тем, как отправиться на охоту. Юноши не было в деревне, но вся тревога Ноаах рассеялась, как только она взяла в руки цветок. Добыть его и даже просто найти было делом нелегким. Если индеец племени хавасупаи хотел объясниться девушке в любви, он отправлялся в опасное путешествие. Такие цветы росли на самых неприступных скалах и встречались очень редко. Только рассеянный свет, попадающий в трещины скал, касался их деликатных золотистых лепестков, прямые же солнечные лучи вскоре убивали это чудо природы. Преподнести в дар такой цветок означало без слов открыть свою любовь. Многие стремились совершить этот подвиг, но не всем это удавалось.
Эмбер видела цветок увядающим, но живым, когда Санакая достал его из-за пазухи рубахи. Он казался нереальным в своей прелести и напоминал сказочно прекрасную золотую розу. Трудно было даже представить себе, что такое чудо возможно. Это был подлинный знак любви.
– Я счастлива за тебя, но завидую, – призналась Эмбер, когда Ноаах заметила ее взгляд. – Когда ты станешь женой Санакаи, я, конечно, все еще буду здесь, и это хорошо. Мне уже довелось видеть рождение, сегодня я увижу погребение, а потом и свадьбу.
– Я буду рада, если ты увидишь мою свадьбу, – сказала Ноаах, прикрывая цветок рукой, как величайшую драгоценность, – но не уверена, что ты дождешься ее. Желаю и тебе когда-нибудь получить дар любви, который можно лелеять так же, как этот цветок. Может быть, ты получишь его скоро… от того, кто сейчас странствует.
Эмбер промолчала. Женщины часто думают о любви и о браке… гораздо чаще, чем мужчины. Корду, конечно, сейчас не до нее. Он исчез из ее жизни, чтобы найти себя, чтобы научиться жить без горечи и ненависти, без тоски и обиды. Кто знает, как много времени ему потребуется?
Пробираясь вслед за Ноаах на плато, где находились погребальные земли племени, Эмбер против воли вспоминала ночи, проведенные в объятиях Корда во время бегства из Мексики. Как только Арманд крепко засыпал, они рука об руку ускользали в лес или прерию. Как они были прекрасны – и как коротки, те ночи! Луна заливала все вокруг аметистовым сиянием, и в этом озере света они занимались любовью с нежностью и страстью. Корд целовал ее бесчисленное число раз, с головы до ног…
Время летело незаметно, и ночь кончалась скорее, чем этого хотелось. Они любили друг друга снова и снова, столько раз, что Эмбер теряла счет. Теперь, вспоминая эти немногие драгоценные ночи, она спрашивала себя, не единственная ли это драгоценность, которую мог подарить ей любимый.
Глава 35
На плато, с которого отлично была видна деревня хавасупаи, стоял Валдис Алезпарито и смотрел вниз, заслонив ладонью глаза. Закатное солнце здесь по-прежнему обжигало, но он не замечал этого. Он даже снял сомбреро, предпочитая время от времени вытирать серым от пыли платком потное лицо и шею. Казалось, он находит извращенное удовольствие в том, чтобы стоять вот так, в потоке красноватого закатного света, словно зловещий ангел мести.
Чуть поодаль мучился от жары Геррас, бормоча под нос невнятные проклятия. Он не сводил настороженного взгляда с главаря, хорошо зная, что не время соваться к тому с разговором. Валдис никогда не отличался мягким приветливым нравом, но на этот раз он выглядел до того разъяренным, что к нему страшно было подступиться.
А Валдис мысленно еще раз проделывал путь до каньона Хавасу, припоминая, чего ему стоило выследить женщину, которую он желал больше всего на свете. В борьбе за нее он лишился многого, но такая страсть не казалась ему неестественной. Он сожалел лишь о том, что не может одновременно быть и здесь, и на своей асиенде, где накопилось множество дел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123