Из общей женской свалки донесся разъяренный крик:
– Это фальшивая монета!
Другие вступили хором, обещая убить Шалунью.
Итан, оставаясь в тени, заулыбался. Шалунья – подходящее прозвище. В ней было что-то проказливое. Он поспешил к таверне, вдруг почувствовав необходимость увидеть, что она еще предпримет.
Прорвавшись, Мэдди и девчонка с сигаретным лотком, метко прозванная Сигареткой, вызвали всеобщее удивление. Мэдди помогла Сигаретке, потому что та ей напомнила ее саму в том же возрасте – такая же голодная, отчаявшаяся и страстно желавшая поворота в судьбе.
– Погодите. Это же Мэдди сегодня.
О, черт побери! Берта ухмылялась ей из-за стойки бара. Иногда Берта и Одетта подрабатывали в тавернах, но только для того, чтобы заполучить новых клиентов. Присутствие Берты не предвещало ничего хорошего.
Мэдди несколько лет не появлялась в «Шелковой сумочке», но никогда прежде ей не было так тревожно. Оставшаяся снаружи толпа женщин, наверное, будет поджидать ее на выходе, чтобы отплатить за обман. Мэдди оставалось только надеяться, что удастся расплатиться с ними монетами.
Интерьер таверны не изменился с тех пор, как она была здесь в последний раз. Все тот же вестибюль и два больших зала – основной, где подавали еду и напитки, и задний, с приглушенным светом, где доступные девушки типа Берты подавали напитки и договаривались о предоставлении услуг.
На стенах были развешаны газовые светильники с обрезанными наполовину и пожелтевшими плафонами от табачного дыма. На зеркальной стене за барной стойкой были вытравлены названия популярных элей и джинов.
Компания немолодых посетителей в подпитии распевала песни времен Французской революции, но, помимо нее и одиноких пьяниц, в таверне никого не было. Несколько секунд назад Мэдди слышала звон колокольчика над входной дверью, но была занята наблюдением за Бертой и не видела, кто вошел.
Естественно, попытка проникнуть в заполненную посетителями таверну заняла бы у нее больше времени. Поставив локоть на стойку бара, и подперев подбородок ладонью, Мэдди разглядывала себя в зеркале. Несмотря на нарумяненные щеки и мазки грима, чтобы скрыть синяки под глазами, она все равно выглядела усталой.
Внезапно нахмурившись, Мэдди поежилась и потерла ладонью шею. У нее появилось неприятное ощущение, что за ней наблюдают. Она оглядела основной зал в зеркало, но не заметила никого, кто бы следил за ней. Задний зал был затенен, но она заметила очертания мужской фигуры, хотя лица различить или даже определить, обращено ли оно в ее сторону, не могла. Ее разбирало любопытство, но она была не настолько глупа, чтобы идти туда.
Уверив себя, что это всего лишь расшатанные нервы, Мэдди отвернулась и снова подперла ладонью подбородок. «Один небольшой поворот в судьбе, – снова подумала она. – Всего одну крупицу счастья».
Случись в ее жизни поворот, она, не колеблясь, воспользовалась бы им, не то, что другие обитатели Марэ. Она должна верить, что придет тот день, когда она покинет это место. Они с Коррин и Беа часто мечтали, как уплывут куда-нибудь – может быть, даже в Америку. Мэдди открыла бы магазин готового платья, например в Бостоне, а Коррин шила бы одежду по ее эскизам. Когда они впервые пришли к этой идее, у Беа вытянулось лицо.
– А я что буду делать?
– Будешь работать моделью, конечно, – ответила Мэдди, а Коррин энергично закивала.
– Не может же магазин готового платья существовать без модели.
Синие глаза Беа засияли.
– Я так здорово выгляжу, когда замираю на месте. О, Мэдди, ты не поверишь, как долго я могу не двигаться.
Мэдди даже сейчас усмехнулась, вспомнив это.
Будто в ответ на молитвы Мэдди, в таверну вошла шеренгой большая компания английских туристов. Их перехватила Берта, но потом появилась группа богатых студентов Парижского университета. «Мои, все мои», – подумала Мэдди, с приветливой улыбкой устремляясь к ним. Вскоре помещение заполнила деловая публика, мелкобуржуазные предприниматели типа владельцев магазинов и местная богема. Последних она избегала, особенно тех, кто курил дешевые глиняные трубки и носил пальто с потертыми локтями.
Ей перепадали небольшие чаевые; в итоге она заработала больше, чем когда-либо, и ухитрилась съесть два лимона и, по крайней мере, полдюжины вишен, украденных со стойки бара. Когда она попыталась довести число вишен до дюжины, хозяин таверны заметил и больно ударил тонкой тростью по пальцам.
Прикусив щеку, Мэдди затрясла рукой и снова почувствовала, что за ней наблюдают.
К счастью, она все еще могла держать поднос и на протяжении следующих более чем двух часов разнесла бесчисленное множество больших кружек эля, бокалов пунша и матовых бутылок абсента. Берта толкала ее каждый раз, когда они встречались у стойки, но Мэдди ухитрялась удерживать тяжелый поднос. Она сохраняла подвижность, несмотря на то, что ее сапожки были на два размера меньше, чем следовало бы.
И все же при каждом повороте она ощущала тревожное покалывание в области шеи.
Когда Сигаретка распродала свой товар, Мэдди, ощутив прилив щедрости из-за удачного заработка, дала ей пятнадцать су, чтобы та могла откупиться от стервятниц на улице. Ловко забросив лоток за спину, девчонка бросилась ей на шею, крепко обняла и убежала, размахивая косичками.
Как только Мэдди повернулась, один из подвыпивших студентов схватил ее за талию и рывком усадил к себе на колени. Она мрачно рассматривала закопченный потолок, пока он сравнивал ее с Ледой, земной женой Зевса, разными нимфами и строил эфемерные планы на их совместное будущее. Его разглагольствования надоели Мэдди, и она как бы случайно опрокинула выпивку прямо ему на брюки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96