Франциск принял предложение Эдварда, но настоял на том, что он лично привезет Генриха к Эдварду сразу же после начала войны с Францией. К счастью для Тюдора, распутство все глубже и глубже засасывало Эдварда и разрушало его организм. Он собрал лишь небольшую часть обещанной армии, и Франциск получил основание не соблюдать соглашение. Между тем Генрих прилагал все усилия для упрочения своего положения при бретонском дворе. Он использовал всю силу своего убеждения, чтобы уговорить Франциска взять новую жену. Этот шаг был достаточно дальновидным, и когда в 1477 году новая герцогиня родила здорового ребенка, бретонцы успокоились. Их опасения относительно Генриха начали рассеиваться, и хотя родившийся ребенок был девочкой, в следующий раз мог родиться мальчик.
В последующие два года Генрих часто отлучался от двора. Он не хотел вызвать ненависть у новой герцогини, соревнуясь с нею и ее дочерью за благосклонность Франциска. Выезжая с Джаспером в поле, он овладевал военным искусством, а Джаспер изумлялся необыкновенной способности своего племянника разбираться в людях. Конечно, это было хорошее качество, но что случилось с Генрихом? Любой, самый обычный разговор приобретал значимость. Одного замечания о погоде перед схваткой Генриху было достаточно, чтобы судить о человеке. Он заставлял своих людей пить с ним, хотя сам пил мало, а все больше сидел и наблюдал, наблюдал. Он мог сказать Джасперу:
– Этому человеку доверять нельзя.
Сам Генрих Тюдор не доверял никому.
Это были очень тяжелые годы, особенно для Генриха. Джаспер давно свыкся с жизнью солдата, и она ему нравилась. Ему не нужно было ни балансировать между благосклонностью герцога и завистью высшего дворянства, ни постоянно показываться при дворе, не имея дохода.
Ни один агент Эдварда ни разу не пытался вонзить ему нож между ребер. Солдаты Джаспера видели его достоинства и любили его, тогда как к Генриху его спутники по двору относились кто с легкой неприязнью, а кто и с острой завистью и ненавистью. Генрих все больше замыкался в себе. Он не потерял былой сердечности, как и раньше любил шутки, забавные истории, музыку и веселые танцы, но за ним стоял его ангел-хранитель, и этот ангел-хранитель не участвовал в забавах.
С присущей ему проницательностью Генрих не мог не видеть, что его боятся даже те, кто любит его. Даже Джаспер, который берег его как собственного ребенка, боялся, когда любовь в глазах Генриха заслонял пронизывающий душу взгляд этого ангела-хранителя, который, раз появившись, уже не мог быть изгнан.
Генрих рос сам по себе, но он видел и власть, данную ему над людьми. Если солдаты Джаспера сражались потому, что любили его, то солдаты Генриха были готовы умереть за него потому, что боялись его больше смерти. Однако у него был мягкий характер и он не любил драться. У него, действительно, было недостойное мужчины отвращение к кровопролитию.
Когда у Франциска родился второй ребенок, Генрих и Джаспер отправились ко двору отмечать это событие. Празднества были изысканны, церемонии изумительны, не было только энтузиазма.
Второй ребенок тоже был девочкой, а родить еще одного герцогиня вряд ли была способна. Когда Генрих подошел поцеловать руку своего покровителя, он заметил холодные взгляды. Франциск по-отечески тепло обнял его, а герцогиня предложила ему руку, а затем щеку для поцелуя. Она не была врагом, но своим видом показывала, что не собирается всю свою жизнь помогать ему.
– Вы же не оставите герцога снова, Генрих, не так ли? – слабым голосом произнесла она.
– Нет, если он пожелает, чтобы я остался, госпожа, но от меня мало пользы.
– Вы приносите ему утешение, – герцогиня вздохнула, – а потребность в утешении может скоро у него появиться.
Ее ожидания весьма близко совпадали с собственными опасениями Генриха, и он перевел беседу в более веселое русло, и вскоре на ее бледных губах появилась улыбка.
– Видите, – сказала она, когда он откланивался, – вы обоим нам доставили радость.
Себе он принес мало радости, внушив Франциску любовь к себе, – подумал Генрих, избегая мрачных взглядов бретонских аристократов.
Когда из Англии вновь приехали посланники, Франциск разрешил им забрать Генриха с собой. Возможно, что он и не дал бы своего согласия, не будь предложение Эдварда столь благовидным. Король Англии утверждая, что в королевстве все тихо и спокойно, и что он больше не опасается мятежа. Настало время положить конец долгой ссоре между Йорками и Ланкастерами. Он отдаст свою старшую дочь Элизабет в невесты Генриху.
Только по чистой случайности Франциск узнал о переговорах и о помолвке Элизабет и дофина Франции. Опасаясь предательства и фатального для Бретани альянса, он приказал своим людям догнать посланников и привезти Генриха назад.
Люди Франциска обнаружили, что Генрих все еще в Бретани. Он прибег к своим детским уловкам и притворился больным. Английские посланники не решились перечить Генриху, пока тот все еще находился в герцогстве Франциска и разрешили ему поискать врача. Этого ему было достаточно, чтобы укрыться в церкви и попросить там права на убежище. Это был не первый и не последний раз, когда смекалка Генриха спасала его от смерти.
Когда они воссоединились, Франциск рассказал Генриху, что заставило его изменить свою волю.
– Конечно, у Эдварда было еще две дочери, но я могу биться об заклад, что ни одна из них не предназначалась тебе.
Генрих пожал плечами.
– Даже если бы это было и не так, они бы следили за каждым моим шагом и словом. Я был бы пленником в позолоченной клетке. Вы не понимаете, что он никогда не доверил бы мне места ни в армии, ни в правительстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123