Она не могла не слышать, что они говорили, хотя ее тело, казалось, трепетало при звуках голоса Вильяма. Почему он сдался, горестно спрашивала себя Элизабет. Он был старше ее, сильнее. Если она могла сопротивляться, выдержав побои, затворничество, питаясь лишь хлебом и водой, выстоять, то почему Вильям нарушил клятву, которую они дали друг другу?
Элизабет поднялась вслед за мужчинами, но не стала сопровождать их за пределы крепости. Как лунатик, пробормотала она обязательные слова прощания, выдавила из себя столь же обязательное приглашение – приезжайте еще. Затем поднялась наверх в свою комнату и закрыла дверь. Там Элизабет села на стул у камина с кучкой тлеющих углей и золы, оставшихся с утра. Она пыталась избавиться от мыслей о застарелой боли, но ощущение того, что ее предали, появилось вновь, почти такое же острое и горькое, как и в тот момент, когда отец впервые сообщил ей, что Вильям женится. Возможно, Элизабет не поверила бы, но он с таким удовольствием рассказывал ей это… История их любви закончилась так банально…
– Ты поедешь в Илмер и выйдешь замуж за сэра Моджера.
– Не поеду. Я сбегу по дороге и найду себе убежище. Если меня будут охранять слишком строго, я откажусь у алтаря. Если меня доведут до бессознательного состояния и заставят отвечать на вопросы, я убегу из Илмера, найду убежище и добьюсь отмены права совершать насилие. Я не выйду замуж ни за кого, кроме Вильяма из Марлоу.
Она ждала, застыв, неминуемых побоев, с глазами, полными слез, и вздрагивала от боли в теле от уже полученных ударов, но ничего не последовало. Ее отец улыбнулся.
– Ты не выйдешь за Вильяма, он уже женился на леди Мэри из Бикса.
Элизабет была ошеломлена. Но приехавший старый сэр Вильям подтвердил эту новость. Увидев следы побоев на ее лице, он огорчился.
– Ты должна понять, Элизабет, брак не предмет детских грез. После обручения твоего брата Гилберта и моей дочери Элис нет никакого смысла в еще одних кровных узах между Марлоу и Хьюэрли. Твой брат Джон должен быть предусмотрительным. Твоего дочернего приданого просто не хватит для моего наследника. Вильям принял леди Мэри. Она приносит в нашу семью приличное состояние и Бикс в придачу.
Что уязвило ее больше всего, так это слово «принял». Много месяцев спустя оно еще звучало в голове, поэтому во время брачной церемонии она была как помешанная. Она вспомнила, какие выносила страдания – боль и страх, голод и жажду, а Вильям «принял» более выгодное предложение. Элизабет ненавидела себя за то, что была настолько глупой и ненавидела Вильяма, обманувшего ее, ненавидела Моджера только за то, что он был. Но жизнь не стоит на месте.
Потрясение бесстыдной неверностью мужа вскоре после того, как она забеременела, странным образом вернуло ей спокойствие и чувство юмора. И только услышав собственный шепот «Я убью его», Элизабет начала рассуждать благоразумно. «Убью, но зачем? – спрашивала она себя. – Разве я хочу спать с ним? Определенно нет». Ей стало ясно, она питает к мужу только отвращение. Так можно ли было считать неестественным то, что она смирила свою гордость и открыто признала любовницу мужа?
Рождение Обри и Джона принесло ей возможность любить, но вскоре рухнули все планы ее отца. Старшая сестра Вильяма, Элис, умерла при родах и ее ребенок вместе с ней, потом Гилберт и Джон… Воспоминания о них причиняли боль. Такая бессмысленная и непонятная смерть. Элизабет любила своих братьев: ведь они всегда пытались уберечь ее от отцовского гнева. Они вернулись в Хьюэрли, она и Моджер, так как отец, сломанный убийством сыновей, вскоре умер.
Теперь Элизабет уже не питала ненависти к Вильяму. В соответствии с обстоятельствами она вынуждена была приспосабливаться к условиям и понимала необходимость этого. Разве она не думала сама о выгодных партиях для своих сыновей? Должно быть, это делал и Моджер, бросая взгляды на земли Марлоу и утверждая, что они будут хорошими соседями и добрыми друзьями с этими людьми, так близко живущими от них. Он нанес им визит, увидел пятилетнюю Элис и вернулся с намерениями объединить владения. Как он заставил Вильяма приехать в Хьюэрли, Элизабет не знала, но глаза Вильяма сказали ей, что он ничего не забыл. А когда Элизабет увидела его с Мэри, ее боль смягчилась. Вильям не был счастливее со своей женой, чем она с Моджером.
Сначала Вильям вел себя скованно, но со временем их встречи становились все более непринужденными, а обмен мыслями и улыбками доставлял удовольствие обоим. Потом Мэри умерла. Элизабет вновь страдала и ревновала. На этот раз Вильям сам выберет себе жену, конечно, девушку, которую полюбит. Но Вильям не женился. Шли годы, а в Элизабет росло ощущение счастья, несмотря на то что часто, лежа без сна ночью, она мучилась от неутоленного желания. Элизабет по-матерински относилась к дочери Вильяма, обучая ее женским искусствам, каким не мог ее обучить Мартин. А теперь… У Моджера было много любовниц, но ни одна из них не была так невероятно глупа, как Эмма. Другие шлюхи проявляли благоразумие и не попадались на глаза благородных гостей. Ярость Вильяма буквально потрясла Элизабет. Она показала ей, что он никогда подобным образом не опозорит свою жену, даже если та мало для него значит. Его ярость смягчила ту боль, которую она, не подозревая того, испытывала. Страсть, скрываемая так долго, сломала преграды. Элизабет с радостью отдалась бы ему, если бы он не сказал тех слов.
«Я буду почитать тебя, как ты того заслуживаешь». Как он смел! Он предал ее однажды. А если представится случай, не предаст ли снова? Но, когда эта горькая мысль возникла в голове, Элизабет уже знала, что несправедлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130