— Повесить! Сжечь эту мерзость! К тому же она смертельно больна!— Повесить ее вот здесь, на дереве! — кричал молодой парень.Эта графиня де Бодуэн ведьма, к тому же она француженка!— Француженка! Француженка! — подхватило сразу несколько десятков голосов. — Повесить! Повесить!Король, как затравленный зверь, огляделся по сторонам. Наконец, он увидел сложенное в дальнем углу оружие. Он подбежал, схватил ружье и, распахнув окно, даже не целясь, выстрелил в толпу.Кто-то вскрикнул и послышался стон. Люди бросились врассыпную, но буквально через несколько минут они скандировали в другом месте:— французская шлюха! Повесить! Распять! Утопить! Сжечь!— Мерзавцы! Мерзавцы! Где солдаты?— Они правы, Витторио, они правы, действительно, я всего лишь шлюха.— Замолчи, иначе я застрелю тебя!— Если ты это сделаешь, я буду счастлива.— Замолчи! — король подбежал к двери и ударом ноги распахнул ее. — Карета готова? — крикнул он в темный коридор, по которому сновали слуги, вынося картины, скульптуры, серебро.— Да, ваше величество, — сказал появившийся как будто из-под земли дворецкий.Король вбежал в спальню, закутал Констанцию в одеяло и бережно неся на руках, спустился к карете. Он уложил ее на сиденье, сам сел рядом.— Трогай! — приказал он кучеру.Тот натянул поводья и шестерка лошадей с трудом пробиваясь среди крестьянских повозок, коров, лошадей, отступающих солдат, двинулась по дороге.А вокруг кричали:— Шлюха! Шлюха! Она во всем виновата, она одурачила короля, околодовала его! Сжечь! Сжечь!Толпа беженцев бросилась к карете короля и кто-то открыл дверь.— Вот она! — закричали все, увидев белое одеяло, в которое была закутана Констанция.Но в это время прогремел выстрел и смельчак, взмахнув руками, упал на землю.— Если еще кто-нибудь приблизится, застрелю! — рявкнул король.Толпа крестьян бросилась врассыпную.— Вот так! — сказал Витторио, закрывая дверь и задергивая шторы. — Кучер, гони! — выглянув в окошко, бросил король.— Ваше величество, дорога запружена, там люди.— Гони, я тебе сказал!И кучер, приподнявшись на козлах, стал щелкать кнутом и истошно кричать:— Дорогу королю! С дороги! Два офицера верхом, с факелами в руках, помчались впереди кареты, расшвыривая людей направо и налево.— Мне наплевать на них на всех, — шептал король, склонясь к Констанции, — мне наплевать на Пьемонт, у меня есть только ты и больше ничего и поэтому я пойду на все, чтобы спасти тебя. Констация закрыла глаза.А король гладил своей крепкой ладонью ее волосы, не уставая приговаривать:— Ты для меня все. Спи, спи, Констанция, спи моя дорогая.Карету подбрасывало, трясло, а Констанция и в самом деле заснула. Силы понемногу возвращались к ней.Когда Констанция проснулась, в окошко кареты ярко светило солнце. Она даже зажмурилась.— Боже, солнце, — прошептала женщина.— Да-да, солнце, уже полдень, дорогая, сейчас я буду тебя кормить.— Где мы? — Констанция выглянула в окошко.— К вечеру будем у границы Пьемонта.— Ах, да, я и забыла, ты спасаешь меня, бросив королевство.— Я тебе уже говорил, плевать мне на корону и на все почести, для меня нет ничего важнее, чем ты, Констанция, чем твое здоровье, за тебя я готов отдать все. Констанция улыбнулась.— Птицы поют, — вдруг произнесла она.Король вздрогнул, будто ему сказали что-то ужасное.— Да-да, птицы, — он отдернул шторку на втором окне.Какой красивый день, — вдруг сказала Констанция, видя лишь проплывающие за окном деревья и голубой горизонт.— День красивый, — как бы не понимая, о чем говорит Констанция, произнес король.— Да, день красивый, — повторила женщина.— По-моему, ничего особенного, день как день, — пожал плечами король. — А как ты себя чувствуешь? Констанция вздрогнула.— Не знаю, — она медленно вытащила руку из-под одеяла и взглянула на свою кисть, обезображенную засохшими язвами. — Ужасно! — прошептала она.— Да нет, что ты, уже хорошо, — принялся успокаивать ее Витторио. — Видишь, они подсохли, зарубцевались, не гноятся, скоро ты окончательно поправишься.— Нет, нет, я буду выглядеть ужасно!— Не переживай, — попробовал успокоить свою возлюбленную король.— Я даже боюсь брать в руки зеркало.— А ты пока и не бери его, тем более, что я скажу, чтобы тебе его не давали.— Боже, опять запреты.— Да, зеркало пока еще тебе, Констанция, ни к чему. Вот через несколько недель, может быть через месяц, я сам тебе его дам.— Через месяц… — прошептала Констанция, — какой это большой срок!— Да нет, по сравнению с тем, что мы с тобой пережили, это небольшой срок.Карету подбрасывало, покачивало, а король держал в своих ладонях руку Констанции и говорил:— Скоро все будет хорошо, все будет хорошо. Но Констанция не слышала этого, она вновь уснула. ГЛАВА 13 Прошел еще месяц. И вот однажды утром король Пьемонта Витторио распахнул дверь комнаты, в которой на огромной постели под белым балдахином лежала Констанция. Ее лицо скрывала маска, на руках были повязки.— А вот и я, — сказал король, входя в комнату.— Что? Что ты говоришь? — послышался голос Констанции из-под маски.— Я говорю, мы с французами подписали перемирие.Король подошел к огромному окну и распахнул шторы, а затем открыл рамы. Послышался колокольный звон. Констанция вздрогнула. — Перемирие с французами?— Да-да, дорогая, сегодня, так что война окончена. Французские корабли уже в Генуе, король прошелся по комнате, сорвал с головы парик и небрежно швырнул на кресло.Все зеркала в этой комнате были затянуты тканью, на стенах светлели прямоугольники. Когда-то, до начала войны, здесь висели прекрасные картины, а сейчас вся мебель в этом дворце была собрана наспех.— Может быть, ты хотела бы видеть кого-нибудь из французов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76