— До чего же умна эта женщина! — воскликнул король и отправился в апартаменты своей дамы сердца.
— Друг мой, — проговорила она, внимательно выслушав Людовика, — это не менее важное государственное дело, чем женитьба наследника престола. Вы уже разговаривали с отцом принцессы?
— С отцом?.. — Король изумленно посмотрел на госпожу де Ментенон. — Ах да, с отцом… Нет, еще нет…
Людовик опустился на изящную кушетку и грустно вздохнул.
— Вы же знаете, дорогая, как я люблю Марию-Луизу… Она мне почти как дочь. А этот Карл… Да он же настоящий урод! — теряя самообладание, вскричал король.
— Сир, успокойтесь, прошу вас, — тихо произнесла госпожа де Ментенон, присела рядом и ободряюще пожала руку Людовику. — Вы же знаете, что ужасная внешность и расстроенное здоровье испанского монарха — результат кровосмесительных браков восьми поколений…
— Разумеется, знаю, — кивнул совершенно расстроенный король, — но от этого нам не легче. Про него такое говорят! С ним случаются припадки, когда его так трясет, что он замертво валится на пол. Его прозвали Околдованным, и уже не раз из Карла изгоняли бесов. Король Испании отмечен печатью дьявола!
— Друг мой, вы же понимаете, — не выпуская руки короля из своей нежной ладони, повторила его любовница, — что это всего лишь болезнь. А люди есть люди — они любят сплетничать, особенно насчет своих повелителей…
— Но про него говорят, что он… — Людовик запнулся. Помолчав немного, он выпалил: — Говорят, что он не мужчина!
— И все же, Ваше Величество, вам придется поговорить с герцогом Орлеанским. Ничего не поделаешь, интересы государства превыше всего, — с сочувствием глядя на своего венценосного возлюбленного, сказала госпожа де Ментенон.
— Вы совершенно правы, дорогая, как, впрочем, и всегда, — вздохнул Людовик, поднимаясь с кушетки. — Надо уведомить Филиппа о нашем решении.
Нетрудно догадаться, что Филипп Орлеанский, выслушав брата, отнюдь не пришел в восторг. Он предпочел бы, чтобы его дочь вышла замуж за дофина, в которого, кстати, она была влюблена. Девушки в ее возрасте часто влюбляются в своих кузенов, но сын Людовика XIV не обращал на Марию-Луизу никакого внимания. По правде говоря, этот медлительный, задумчивый молодой человек ценил в женщинах ум, а не красоту, поэтому он вовсе не интересовался своей хорошенькой кузиной. Однако девушка на недостаток поклонников пожаловаться не могла. Взять хотя бы принца Конти, который не сводил с нее глаз…
— Судя по портрету, — заметил Филипп Орлеанский, — король Карл с его вытянутым бледным лицом, толстой нижней губой и парой волосков на макушке не слишком привлекательный мужчина…
— А так как это парадный портрет, — вмешалась в разговор Елизавета-Шарлотта, вторая жена герцога Орлеанского и мачеха юной Марии-Луизы, — то на самом деле Карл наверняка еще уродливее!
Лизелотта всегда была откровенна и не стеснялась высказывать свое мнение даже в присутствии Людовика XIV, которого она с давних пор тайно любила.
— Но он правит вторым по величине королевством в христианском мире! — напомнил Людовик, по праву ставя Францию на первое место. — А красив он или нет, особого значения не имеет.
— Имеет, — возразила Елизавета-Шарлотта, — ведь в постель ложишься с королем, а не с короной!
Людовик XIV понимал, что Лизелотта по-своему права, но сознавал также, что если его племянница окажется на испанском троне, то он, король Франции, сможет влиять на этого выродившегося Габсбурга. Брак Марии-Луизы — дело государственной важности, и спорить тут было не о чем.
— Дорогая моя, вы станете королевой Испании! — не терпящим возражений тоном заявил племяннице Людовик XIV.
Ее только что пригласили, и не ожидавшая ничего подобного девушка испуганно замерла на месте. Однако же она очень быстро пришла в себя и подчиниться этому решению наотрез отказалась. Дочь Генриетты Английской умела постоять за себя. Увидев портрет жениха, она разразилась слезами возмущения.
— Ведь он же урод! — рыдая, повторяла Мария-Луиза. Людовик очень долго уговаривал племянницу. Никого другого он не стал бы упрашивать так терпеливо. Наконец он воскликнул:
— Да я бы и собственной дочери не пожелал лучшего!
— Но вы можете предложить лучшее вашей племяннице, — возразила строптивая Мария-Луиза, отлично понимая, что она должна смириться со своей участью. Ослушаться Людовика XIV не смел никто.
Брачный договор был подписан тридцатого августа в Фонтенбло. Мария-Луиза, которую отец и дядя по этому случаю щедро одарили великолепными нарядами и драгоценностями, прибыла во дворец в парадном платье, расшитом золотом и серебром. В зал ее ввели отец и дофин. Несчастная Мария-Луиза, влюбленная в юного Людовика, едва сдерживала слезы, думая о том, как было бы прекрасно, если бы их руки — ее и дофина — соединились при других обстоятельствах. Людовик же, который даже не заметил ее любви, вдруг наклонился и прошептал ей на ухо:
— Вы мне пришлете миндальной халвы, кузина? Я очень на вас рассчитываю…
Еще одним тяжким испытанием стал для принцессы день бракосочетания по доверенности. Церемонию совершал кардинал Буйонский, короля же Испании заменял принц Конти. Страстно влюбленный в невесту, он вынужден был играть роль жениха от имени другого! Принц Конти многое бы отдал, чтобы выступить против испанца во главе многотысячной армии!
Отъезд назначили на двадцатое сентября. Когда приспела пора расставания, Людовик XIV подошел к племяннице, обнял ее, поцеловал в лоб и произнес:
— Я обязан сказать вам: прощайте навек, мадам, ибо самым большим несчастьем для вас будет возвращение во Францию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127