В стране надолго воцарились развал и анархия. И только одним королевство по-настоящему обязано Марии — явлением миру Армана Жана дю Плесси де Ришелье, молодого епископа, который, хотя и стремился в числе прочих к власти, сумел, однако, при жизни Кончини не проявлять своих талантов. Прошло совсем немного времени, и он стал государственным секретарем. Таким образом, Франция обрела одного из самых своих великих политических деятелей.
Но что же малолетний король? В его судьбе Мария Медичи тоже сыграла роковую роль. Занятая только собой, регентша навещала сына с единственной целью — чтобы хорошенько высечь. Если же она чувствовала себя усталой, то приказывала какой-нибудь из придворных дам надавать Людовику пощечин. При этом она говорила:
— Королей надо воспитывать в строгости; их нужно наказывать гораздо более сурово, чем простых людей.
За это Людовик возненавидел мать; неудивительно, что он радовался, в тот день, когда она уезжала из Парижа в Блуа, где должна была закончить жизнь в заточении.
За все годы регентства она ни разу не обняла сына, и маленький король жил один в своих апартаментах. Но был человек, который очень часто вспоминал о несчастном ребенке. Добрая королева Марго, первая жена короля Генриха, раз в неделю непременно навещала мальчика, осыпала его подарками, рассказывала ему сказки и забавные истории и играла с ним. Когда она собиралась уходить, Людовик грустнел и умолял не покидать его. Но все на свете рано или поздно кончается. Ранней весной 1615 года Марго умерла. Людовик очень тосковал. Он понял, что лишился единственного человека, который по-настоящему любил его. Несколько дней он отказывался покидать свои покои, и дамы, видя его таким печальным, решили приободрить юного короля, напомнив, что очень скоро он женится на испанской инфанте. Однако предстоящее бракосочетание вовсе не радовало Людовика.
— Я ее совсем не знаю, — сказал он, грустно вздыхая. — Без меня ее выбрали мне в супруги, и какова она ни есть — уродлива или красива, — я все равно должен буду уложить ее в свою постель и целовать, обнимать и любить до конца жизни… Разве это справедливо?
Но, к сожалению, все обстояло именно так. С тех пор как Мария Медичи и испанский король Филипп III подписали брачный контракт, согласно которому Людовик XIII брал в жены донью Анну, одиннадцатилетнюю тогда инфанту, уже минуло три года. Было также оговорено заранее (по настоянию испанского монарха), что инфанта Анна может выйти замуж за Людовика, только если принцесса Елизавета, сестра французского короля, станет женой принца Астурии, будущего Филиппа IV.
Королева Мария Медичи была весьма довольна альянсом с Испанией и тем, что испанцы не станут больше нарушать границы дружественной Франции. Как раз тогда Франция в очередной раз оказалась на грани гражданской войны. Королеве пришлось поднимать армию, чтобы призвать к порядку мятежных принцев — Конде, Буйона, Лонгвиля и Майенна, выступивших против Кончино Кончини, маркиза д'Анкра, фаворита королевы.
Людовик же между тем думал о своей грядущей свадьбе без всякого восторга. Иногда ему бывало так грустно, что он для удовольствия превращался в кондитера и собственноручно выпекал свои любимые марципаны, всегда поднимавшие ему настроение. А еще он собирал отряд из столь же юных, как и он сам, шалопаев и устраивал налеты на кладовую с вареньем. Король всегда любил сладкое, но настоящим сладкоежкой он стал после отъезда
милой его сердцу сестры Елизаветы.
Именно в это время одинокий Людовик подружился с неким молодым дворянином, который хорошо знал повадки всех птиц и умел замечательно обращаться с пернатыми, в том числе и соколами. Король назначил его своим личным сокольничим, и молодые люди вскоре стали неразлучны. Они обучали птиц и готовили силки для охоты. Но новый любимец государя мог обучать не только соколов. Особенно искусно он дрессировал маленьких ловчих птиц — например, серых сорокопутов, которых в Англии называли птицами-палачами. Молодого дворянина звали де Люинь. Занявшись приручением птиц, Людовик вовсе перестал интересоваться приготовлениями к свадьбе.
Но время шло, и в ноябре, в один и тот же день, состоялось двойное бракосочетание по доверенности. В Бордо, в соборе Святого Андрея, кардинал де Сурди обвенчал Елизавету и принца Астурийского, которого представлял герцог де Гиз. А в Бургосе, в церкви Августинцев, архиепископ соединил узами брака короля Франции в лице герцога де Лерма, первого министра, и испанскую инфанту Анну Австрийскую.
Почти сразу после церемонии обе принцессы пустились в путь, дабы в один и тот же час оказаться на разных берегах реки Бидассоа.
Когда двадцать первого ноября Людовик узнал о том, что донья Анна отправилась в Бордо, он все же решил выехать ей навстречу. В нем наконец-то проснулось любопытство. Взор его оживился, и ему захотелось получше узнать, как выглядит его жена. Ему, разумеется, сказали, что она очаровательна, но так как никто не мог сообщить никаких подробностей, Людовик направился в Бордо, оттуда же приказал везти себя в Кастр, где, по последним сведениям, Анна остановилась на ночлег. Чтобы не показываться на глаза испанцам, он вошел в какой-то придорожный дом и из окна смотрел, как Анна садится в карету, чтобы продолжить путь.
Кортеж инфанты скоро скрылся из виду, и Людовик, заняв место в собственном экипаже и по-прежнему соблюдая инкогнито, приказал гнать лошадей. Поравнявшись же с каретой маленькой королевы и заметив, что та высунула из окошка прехорошенькую головку, Людовик, в полном восторге от представшей его взору восхитительной картины, улыбнулся и стал махать ей рукой, а потом, неожиданно ткнув себя пальцем в грудь, крикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127