Не то чтобы король не любил своего единственного наследника или же юноша был хилым и уродливым дурачком. Как раз наоборот — и силой, и статью Роберт очень походил на своего родителя. Он был создан для рыцарской славы, двумя пальцами сгибал железный прут, словно ивовую ветку, кожаные доспехи с железными бляшками для защиты от ударов копья и меча сыну, как и отцу, шли больше, чем роскошные одежды, украшенные золотым шитьем и драгоценностями. Короче говоря, можно было надеяться на то, что Роберт станет родоначальником могущественной династии королей.
Но — увы! — королевская мантия привлекала пятнадцатилетнего наследника куда меньше, чем черная монашеская ряса. Он был набожен и скромен, обладал мягким характером и терпимостью, не свойственной коронованным особам. Напрочь лишенный монаршей гордыни, юноша не выносил, когда перед ним становились на колени, дабы в знак уважения прикоснуться губами к краю его плаща или к расшитому узорами льняному чулку. В таких случаях Роберт или пытался поднять подданного, или, что бывало гораздо чаще, краснел, терялся и начинал бормотать что-то несуразное. Поведение сына приводило в отчаяние его венценосного отца, а глупые рассуждения юноши о том, что король такой же человек, как все остальные, и только перед господом богом надлежит преклонять колени, выводили Гуго из себя.
Тщетно Его Королевское Величество сурово отчитывал сына, убеждая, что государь есть помазанник божий и потому должен вести себя с подобающим монарху достоинством и принимать почести, приличествующие его высокому положению. В противном случае, добавлял король, народ перестанет уважать своего повелителя.
Однако отцовские увещевания не помогали. Роберт не стремился ни к власти, ни к воинской славе и не желал участвовать в рыцарских турнирах, дабы проявить свою силу и храбрость. Его удручали мелкие заботы, утомляли нудные государственные дела. Он чувствовал себя чужим в обществе дам и кавалеров и ненавидел тайные козни и интриги. Ему претили те изысканные развлечения, кои так тешили придворных, уединявшихся вечерами в роскошно отделанных комнатах замка. Зато юный наследник с большим увлечением изучал философию и теологию и сочинял недурные религиозные гимны. Ведь служение господу как раз и было искренним и единственным его желанием. Прозвища Набожный и Благочестивый, данные ему в то время, так и остались с Робертом до конца его дней.
Он ни с кем не сближался, никем не интересовался и был бы совершенно одинок, если бы не его давний друг Гуго, граф Шалонский.
Мальчики дружили с детства. Они вместе воспитывались и вместе учились в Реймсе у великого Жербера. Этот пастух, ставший священником, обладал столь глубокими знаниями, что нередко ставил в тупик людей весьма образованных; чернь же считала Жербера слугой дьявола. Однако эти досужие вымыслы и откровенное недоброжелательство не помешали бывшему пастуху стать впоследствии папой. (Француз Жербер, архиепископ Реймсский, под именем Сильвестра II занимал папский престол с 999 по 1003 г. )
Роберт и Гуго всегда слушали своего наставника с подлинным благоговением. Они переняли у него любовь к поэзии и церковным обрядам. Однако устремления графа Шалонского оказались не столь возвышенными, как у Роберта. Гуго вовсе не разделял горячего желания своего друга стать монахом. По мнению Гуго, предназначение Роберта было в том, чтобы править страной и плодить наследников…
Мнение юного графа полностью совпадало с мнением короля. По ночам, все больше страдая от бессонницы, государь задавался вопросом: что станется со страной, когда его набожному сыну придется повелевать весьма буйными и непокорными вассалами? Сможет ли он противостоять постоянной угрозе заговоров и мятежей?
Спор великих наций о первенстве в мире все еще продолжался, поэтому укрепление военной мощи Франции было первейшей заботой государя. К тому же страну раздирали внутренние распри и междоусобные войны. Гуго Капет не надеялся, что постоянно враждующие друг с другом феодалы объединятся перед угрозой внезапного нападения. Значит, именно королю следовало железной рукой навести порядок в стране и укрепить ее границы.
А этот юный святоша, этот мальчишка, волею судеб вознесшийся над всеми своими сверстниками и почти уже достигший высшей власти, только и делает, что молится и постится! Да что он знает о войнах, битвах и победах?! Что ему до Франции или Англии, что ему до того безумия, которое охватило мир?! Роберт об этом даже не задумывался. Он хотел одного: уйти от жизни, спрятаться за стенами монастыря.
Но ведь над его челом незримо сверкала драгоценная корона, именно ему предстояло править королевством!
И вот в одну из очередных беспокойных ночей государя вдруг осенило: нельзя оставлять трон неженатому сыну! Надо побыстрее найти Роберту супругу, причем женщину опытную, искусную в любви, чтобы все мысли о монашестве разом вылетели у мальчишки из головы.
Увы, «искусная в любви» женщина, которую выбрал король, была чересчур уж опытна. Казалось бы, отец, пожелавший вернуть сыну вкус к жизни, должен был бы подыскать ему хорошенькую девушку его же возраста или чуть постарше, но Гуго оказался не таков. Он захотел сочетать интересы государства с интересами Роберта, и потому его выбор пал на Розалу, дочь Беранже, короля Прованса и Северной Италии, вдову графа Фландрского Арну II. Это была очень богатая, владеющая многими землями особа… которая вполне бы годилась в бабушки своему будущему супругу. Подумать только: она уже встретила сорок восьмую весну!.. Что же до опытности, особенно в любовных делах, то ее Розале действительно было не занимать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127