три человека, которых я любил больше всего на свете, танцевали и веселились на моей свадьбе, и три и четыре; а теперь внимание, всем внимание, сказала Кледир, делая музыку потише, – торт! Белый свет, вообще-то он был не белый, но именно таким он мне казался, белый свет поверх голов, над всеми нами, брызжущий молоком и покоем, Барби и Боб, одетые как молодожены возвышались над тортом, мама Робинсона сказала, что мы с Кледир должны загадать желание в тот момент, когда будем отрезать первый кусок. Кледир была великолепна, волосы собраны в пучок и прикрыты короткой фатой, на пальце кольцо, я взял ее руку в свою, сквозь вырез платья были видны очертания ее груди, я закрыл глаза и мысленно произнес свою просьбу, быть нормальным человеком, человеком, который работает и любит свою жену и своих детей, большего я не желал. Кледир резала торт, Маркан открывал шампанское, я не люблю шампанское, я люблю пиво, шампанское для меня слишком сладко, но сегодня особенный день, сегодня тебе придется выпить шампанского, мой милый. Отец Робинсона не расставался с фотоаппаратом, иди сюда, Кледир, Маркан, дай ей рюмку, мы стояли и улыбались, взявшись под руки, каждый со своим бокалом, клик, сплэш, готово!
Помимо друзей, я пригласил еще своих дядю и тетю, Кледир позвала своих подружек из Маппина и родных, всего человек двадцать, обстановка была домашняя, все пили и смеялись, поздравляем, будьте счастливы, повторяли они; помоги, сказала Кледир, передавая мне тарелку с тортом, надо раздать гостям.
Эрика сидела в углу, уткнувшись в словарь, точнее, в два словаря. Танцевать она не хотела. В последние дни мы почти не виделись, я все время где-то пропадал, а когда возвращался домой, она уже спала, в общем-то так и должно было быть. Эрика не хотела жить в доме Кледир, она сказала, что не поедет туда ни за что, после долгих уговоров она все-таки согласилась, но я переберусь только в конце месяца, заявила она, хорошо, ответил я, а кто будет платить за квартиру все это время, она сама? поинтересовалась Кледир. Нет, платить придется Кледир, но я сказал ей, что Эрика может заплатить.
Хочешь торта? спросил я. Гиена, прочитала она вслух, – разновидность хищника, внешностью и повадками напоминает крупную собаку. Гиена – свирепое и дикое животное, она разрывает могилы и пожирает трупы. Мануэл Бернардес. Смерть, как гиена, разинула голодную пасть. Герра Жункейру, Праздная муза. Обожаю словари, из них так много можно узнать, мой отец не читал книг, он читал словари, он говорил, что если бы отправился на Луну и должен был взять всего одну книжку, то взял бы словарь, сказала она. Вот, посмотри, я посмотрел, «наперсник», первый раз вижу. Как ты думаешь, что это? Не знаю. Маленький чехольчик, сказал я. Она рассмеялась, слушай: любовник женщины по отношению к ее мужу или другому любовнику. Как быть, если покойник встал между ними, словно призрак, угадывая в нем наперсника, а в ней изменницу и подлецов в обоих? Вейга Миранда, Бегство птиц, страница 69. Женский род «наперсница», о-о, классно! Множественное число «наперсники» – блеск! Отличные книги, можешь взять их себе, сказал я. Они что, твои? Нет, книжки Кледир, но она их не читает, так что забирай. По-моему, у нас кончается пиво, сказала Кледир, подходя и обнимая меня сзади. Эрика захлопнула книгу, это словари моей мамы, она была учительницей. Я отдал их Эрике, сказал я. Кледир улыбнулась, но как-то натянуто. Отдал? Да, я думал, тебе все равно. Послушай, Эрика, я подарю тебе словарь, обязательно подарю, но это – книги моей мамы, у меня после нее осталось очень немного вещей, не сердись, ладно? Кледир отобрала у Эрики словари, иди за пивом и поскорей, а то у нас мало осталось.
Эрика, подожди, ну надо же мне было все испортить! Она не дала мне договорить, быстро вышла и заперлась вместе с Робинсоном в ванной. Я попросил у Маркана ключ от машины и поехал в супермаркет, купил еще два ящика пива и на обратном пути притормозил у киоска Клаудиу, у тебя есть какой-нибудь словарь? Словаря у него не было, был альманах, я купил, по-моему, альманах и словарь одно и то же.
Когда я вернулся, Эрика сидела рядом с музыкальным центром, ставила один диск, снимала, ставила другой, опять снимала, прибавляла и убавляла громкость, царапала диски, включала и выключала радио, прожигала диски сигаретой; должно быть, она успела ширануться, этот сукин сын Робинсон, по-видимому, дал кокаин. Она чокнулась, спросила Кледир, или специально действует мне на нервы? Невозможно ни танцевать, ни разговаривать, это может достать кого угодно, девчонка просто с катушек слетела.
Я отвел Эрику в комнату, бросил ее на кровать, сиди и слушай, сказал я. Не собираюсь я слушать всякую чушь. Я, кажется, говорил, чтобы сегодня не было никакого кокаина. Иди пожуй мыло, фыркнула она, пожуй мыло, она расхохоталась, пожуй мыло, старая шутка, но ее разрывало от смеха. На, держи. Эрика встала с кровати, взяла альманах, это ты купил? Я. Она подошла вплотную и попыталась поцеловать меня в губы. Я не дал ей этого сделать.
Спорим, тебе этого хочется?
Ты с ума сошла.
Не сошла, просто хочу тебя позлить. И тебе хочется этого с самого первого дня. И еще кое-что: сегодня я тебя поздравляла, говорила «будь счастлив», но я врала. Я тебе нравлюсь и хочу, чтобы ты мучился. Чтобы ты плакал в ванной, чтобы не спал по ночам, чтобы твое сердце давило тебя изнутри, как кусок свинца, и чтобы тоска разорвала тебя пополам. Вот чего я хочу, дубовая твоя башка. А альманах этот засунь себе в задницу.
В дверях она остановилась, потом вернулась, взяла альманах, дай сюда, это мой альманах, она сильно толкнула меня в грудь, кретин, иди ты к черту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61