Вечно задирает нос, командует и так далее. – Она скривилась. – Ненавижу, когда девушки ругаются, но он просто дерьмо.
– Да?
– Дерьмо и кретин. Подонок, мразь, этот, как его...
– Сукин сын?
– Вот именно, – хихикнула она. – Сукин сын!
– Я такого не понимаю. Джеки такая красивая... Никогда не смог бы так обращаться с девушкой. – Мне очень хотелось извиниться перед Аделаидой, непонятно за что.
Мы облокотились на перила в конце пирса и стали смотреть на сверкающее море.
– Нет, конечно, ты бы не смог. Поэтому-то я и удивляюсь, что вы с Крейгом друзья.
– Друзья? Нет, мы не друзья, я просто учу его, вот и все. Я и сам думаю, что он дерьмо.
– Правда? – улыбнулась она.
– Настоящее дерьмо. И кретин.
– А еще?
– Подонок, и мразь, и...
– И сукин сын? Ты в самом деле так думаешь?
– Чертов сукин сын, – кивнул я. – Задница и сукин сын.
Аделаида расхохоталась.
– Мне так нравится, как ты ругаешься.
Я ее уже любил – это был один из лучших моментов в моей жизни. Мы возвращались с пирса, чувствуя себя друг с другом гораздо непринужденнее. По пути встретился тир.
– За двоих. – Я положил деньги на стойку.
– Ой, я совсем не умею стрелять! – сказала Аделаида, но я все-таки заставил ее взять ружье.
– Попробуй, это интересно. – Я решил не очень выпендриваться и пару раз тоже промахнуться, но все-таки выиграть для нее какую-нибудь игрушку.
Хозяин тира выдал нам свинцовые пульки, и мы начали стрелять в металлических уток, движущихся в ряд друг за другом. Наверное, прицел был сбит, потому что я сразу же промазал. Второй выстрел – тоже мимо. Утку удалось сбить лишь на третий раз, и еще одну – четвертым выстрелом – только задеть. Пятую пульку я позорно потерял, перезаряжая ружье.
– Ничего, ребята, в следующий раз повезет, – ухмыльнулся старый пройдоха за стойкой. Аделаида потянула меня за рукав, но я уже завелся. Занимаюсь этим делом сколько себя помню, могу попасть в монетку за две сотни метров, а тут – какие-то жестяные утки!
– Еще! – потребовал я.
– Не трать зря деньги, – стала уговаривать меня Аделаида, но я заявил, что просто получаю удовольствие и сейчас выиграю ей игрушечного кролика. Первый выстрел – одна есть. Вторая. Третья. Четвертый – мимо. В пятый раз я попал, но утка почему-то не упала. На ней даже осталась отметина. Я подозвал хозяина.
– Бывает такое, – ответил он. – Если попадаешь под углом, они не падают.
– Не было никакого угла! – возмутился я. – Да она у вас просто приклеена!
Злополучная утка снова проплыла мимо. Старик тронул ее пальцем, и она послушно опрокинулась.
– Извини, приятель, мы их не приклеиваем. Просто они иногда почему-то не падают.
Я вынул бумажник и достал бумажку в десять фунтов. В этот момент Аделаида взвизгнула от восторга.
– Есть! – Она в восторге потрясла ружьем. – Пять подряд!
– Ну что ж, красавица, какой приз хочешь? Любой со средней полки.
– Слона! – ткнула она пальцем в пухлого монстра цвета той сахарной ваты, что мы кинули в урну.
– Пожалуйста, милочка, отличный выбор! Аделаида торжественно приняла слона и подняла его над головой, словно футбольный кубок.
– Я попала пять раз! – похвасталась она и, прежде чем я успел пожаловаться на приклеенную утку, протянула слона мне. – Вот!
– Что? Нет, я...
– Бери-бери! Я выиграла его для тебя, пусть он у тебя и будет, – настаивала она.
Я пытался деликатно отказаться, но она и слышать ничего не хотела. В конце концов, чтобы не обижать ее, игрушку пришлось взять. Аделаида победным шагом двинулась вперед. Я бросил мрачный взгляд на хозяина, но он лишь улыбнулся и развел руками.
Представляете? Мы всего полчаса как приехали, и теперь мне весь день придется таскать с собой это розовое чудище!
* * *
Мы долго бродили по пляжу, смеясь и болтая. Аделаида разулась и зашла по колено в воду, но вскоре вернулась.
– Холодно, и камни острые, – пожаловалась она.
– Правильно, потому я и не полез туда.
– Ты когда-нибудь пускал блинчики?
Следующие пять минут мы соревновались, кто дальше пустит плоский камешек по воде. К моему удовлетворению, на этот раз победил я.
– Видела? Восемь раз!
– Ничего подобного! – возразила она. – В лучшем случае шесть, да еще маленький всплеск в самом конце.
– Да что ты говоришь, восемь, точно восемь! Видела, как далеко он залетел?
– Я говорю не о расстоянии. Важно, сколько раз он подпрыгнул. Восьми не было, я считала.
– Нет, восемь! Хочешь, еще раз брошу? – Но больше семи мне сделать так и не удалось. – Все равно в тот раз было восемь.
– Ладно, пускай.
– Нет, что значит «пускай»? Точно восемь!
– Да верю я, – улыбнулась она, да еще и хихикнула. Черт побери! У меня в самом деле было восемь, а она смеется, как будто я вру. Зачем мне? Не хочу показаться мелочным, но я точно посчитал!
– Я один раз сделала одиннадцать.
Мне хотелось сказать «Ну да, конечно!», но я сдержался. Пускай будет одиннадцать, мне-то что.
– Там был пруд, вода – как зеркало. Камешек долетел почти до другого берега. Будь пруд шире, получилось бы и больше.
– Сколько? Тринадцать?
– Об этом теперь никто не узнает. Прошлого не вернешь. Ты знаешь, иногда я горжусь этим, словно каким-нибудь фантастическим достижением. Надеюсь только, что у меня будут и другие достижения в жизни.
– Какие? Сделаешь четырнадцать? Аделаида засмеялась.
– В подходящем месте, в подходящую погоду и подходящим камешком – может, и шестнадцать.
– Ты сумасшедшая, – покачал я головой. – Я тебя боюсь.
– Хочешь есть?
Мы сели за столик в маленьком кафе с приморской кухней и заказали обед.
– Разве может быть что-нибудь вкуснее рыбы с картошкой? – воскликнула Аделаида.
– Не знаю, наверное, может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70