конечно, она ничего этого не ф
ормулировала, но представляла себя и Игоря на острове среди то ли огненн
ого, то ли морского буйства, при полной иллюзорности спасения, когда един
ственным, что могли они предъявить Богу в последний момент, была абсолют
ная близость, достижение жалкое и сомнительное, в сравнении с которым, од
нако, меркнут любые свершения. Так можно было любить только среди всеобщ
ей катастрофы, в гибнущей Помпее, за секунду перед тем, как разделить общу
ю участь. Вранье, что человек в это время не думает: напротив, в это время он
все понимает, почему и становится грустен после соития. Отсюда же и дурац
кое, ничего не объясняющее Ц «кончил», «кончила»: сначала понимаешь, что
все конечно, потом Ц что все кончено. Катька поняла это со страшной силой
: на мгновение ей представился дымный горизонт, выжженные поля с напрасн
ым урожаем, закат на западе и пламя на востоке, сумеречный лес, в котором п
о случаю конца света пробуждаются самые страшные сущности, дремавшие до
селе в дуплах, ветвях, пнях, брошенные огороды, разоренные дома и жалкая ку
чка беженцев с убогим скарбом, плетущаяся через поселок и усугубляющая к
ошмар визгливыми, бессмысленными взаимными обвинениями. Это была война,
землетрясение, голод и мор, за лесом выло, на железной дороге грохотало, и
хрустела под ногами колючая стерня, схваченная первыми заморозками. Так
ово прикосновение к истине, и именно поэтому вершина любви, чтобы уж не уп
отреблять глянцево-гинекологического слова «оргазм», сопровождается
содроганиями, только никто не признается.
Очень может быть, что у других людей все не так, и эта утешительная мысль п
ервой пришла Катьке после того, как к ней вернулась способность различат
ь окружающий мир. В окружающем мире быстро темнело. Наступали сумерки Ц
самая тревожная и неуютная пора.
Ц И что… у вас всегда так? Ц спросила она.
Ц Где?
Ц Ну там… на планете… Я, кстати, так и не знаю, как она называется.
Ц Ой, это долго по-вашему. Слогов двадцать. Для краткости будем говорить
«у тебя дома».
Ц И что, у тебя дома всегда так… это происходит?
Ц Нет, не всегда. Иногда перебираешь тьму вариантов, ничего подходящего
нет, Ц тогда говоришь: «Ладно, пошлите меня, товарищи, на Землю, может, я та
м поищу». Наверное, извращение какое-то, если среди нормальных людей найт
и не можешь, а среди потомков всяких флибустьеров сразу бац Ц любовь. Но я
это себе так объясняю, что наоборот, среди потомков флибустьеров иногда
вдруг нарождается мутант с удивительными свойствами, на грани святости,
и тогда тебя к нему тянет больше, чем к нашим образцовым домохозяйкам.
Ц Не замечала в себе сроду никакой святости.
Ц Ну а в чем она должна заключаться? В помощи бедным? Это самое тупое… Я ду
маю, нужна чуткость такая, на грани фантастики. А больше святость ни в чем
не выражается. Все нормальные святые просто очень много понимали, и дейс
твовали соответственно. Не наступали на больные мозоли, не говорили гадо
стей… Святой Ц это же не тот, кто повсюду ищет обездоленных в надежде их с
пасти и тем повысить самоуважение. Ау, ау, кто обездоленный?! Святой стольк
о понимает про человечество, что ему всех только жалко. Ничего другого ве
дь нельзя испытывать, если смотреть с известной высоты…
Ц Да. Очень интересно. Подожди, но это самое… Ц Катька всегда ощущала не
ловкость, не только говоря, но и думая на эти темы. Ц Ты же почти ничего не
делал.
Ц Я очень много всего делал, но это не сводилось к примитивному шевелени
ю туда-сюда.
Ц И что это было?
Ц Ну… все тебе расскажи… Это был наш специальный способ.
Ц А… Ну да. Короче, мне пора.
Ц Ты что? Ц вскинулся он. Ц Лежи!
Ц Нет, Игорь, мне серьезно пора.
Ц Ты что, не можешь остаться?
Ц Пока не могу.
Ц А соврать что-нибудь? Завтра воскресенье, в конце концов. Ты могла зано
чевать у подруги.
Ц У меня нет подруг. То есть таких, у которых я могу заночевать.
Ц А Лида?
Ц Не говори ерунды. Он отлично знает, что Лида с Борей каждые выходные уе
зжают на дикую природу.
Ц Господи, ну к родне поехала…
Ц Ты что, как моя дочь? Не можешь без меня заснуть?
Ц Теперь не смогу. Ты знаешь, как у нас это серьезно? У нас кто раз это дела
л с женщиной, тот уже один быть не может. Все равно что руку оторвать.
Ц Ладно, пусти. Честное слово. Я тебе клянусь, что завтра чего-нибудь прид
умаю и мы куда-то пойдем.
Она уже злилась, потому что ей было невыносимо тревожно. Прошло часа три, н
аверное, как она приехала сюда… было ведь уже пять… значит, сейчас около д
евяти, надо позвонить домой и что-то наврать Ц но как раз звонить от него
домой она почему-то не могла, да и не была уверена, что сможет врать достат
очно беспечно. Ладно, по дороге чего-нибудь изобретем. Самое противное, чт
о сейчас надо ехать домой. Ему-то хорошо, он останется здесь, а ей переться
через всю Москву с пересадкой на кольце, Ц требовалось страшное усилие,
чтобы встать, отклеиться от него, одеться (всегда терпеть не могла одеват
ься, со школы, с треклятых зимних пробуждений, при воспоминании о которых
и теперь неудержимо накатывал озноб и нервная зевота), и она уже сердилас
ь на него за то, что он останется здесь, в своем раю, а она из него уйдет и вес
ь вечер вынуждена будет притворяться.
Ц Я тебя отвезу.
Ц Лежи.
Ц Нет, что ты… Ц Он уже встал и натягивал джинсы.
Ц Я тебя серьезно прошу, останься тут! Не хватало мне еще в дороге мучать
ся, а потом в подъезде переключаться… Я пока буду ехать, как раз от тебя от
ойду.
Ц Слушай, мне так не нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16