VadikV


8
Вячеслав Евгеньевич Дур
ненков: «Голубой вагон»


Вячеслав Евгеньевич Дурненков
Голубой вагон





«Вячеслав и Михаил Дурненковы. Культурный слой»: Эксмо; Москва; 2005
ISBN 5-699-12652-X

Аннотация

Главные герои пьесы «Голубой в
агон» (2000) известного драматурга из Тольятти Вячеслава Дурненкова Ц сов
етские поэты Барто, Чуковский, Маршак и Заходер. Главные детские поэты ст
раны сидят за бутылкой, будто мающиеся бездельем подростки, и разговарив
ают о своих проблемах и непростой судьбе с интонациями шпаны...

Вячеслав Дурненков
Голубой вагон

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
АГНИЯ БАРТО
КОРНЕЙ ЧУКОВСКИЙ
САМУИЛ МАРШАК
БОРИС ЗАХОДЕР
ПРОХОЖИЙ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Небольшая тускло освещенная комната. За столом заставленными бут
ылками сидят трое.
БАРТО (тянется вилкой за огурцом). Корнюш, заснул, что ли? Давай
по маленькой!
МАРШАК ( оживленно ). Один стакан Ц хозяину,
Другой стакан Ц хозяйке,
А третий Ц детям маленьким,
Что пропили фуфайки.
Барто и Маршак громко смеются, Маршак разливает по рюмкам, Корней Ч
уковский неподвижно сидит уставясь в одну точку.
МАРШАК (с полным ртом) . Что-то Борьки нет.
БАРТО. Он звонил, позже подойдет
МАРШАК. Ну подождем спешить все равно некуда. Слушай, а че у тебя имя-фамил
ия такая странная? Вроде же русская?
БАРТО (лениво отмахиваясь). Отстань, а? Давай лучше потанцуем.

МАРШАК. Не, правда почему? И Корнею тоже интересно. А, Корней?
ЧУКОВСКИЙ (нехотя). Интересно…
БАРТО. Да, долгая история родители до революции с Рерихами знались. С Клиз
овским дружили на этой почве и имя дали Ц Агни. Вот такая я жертва духовно
го общения. А ты у нас еврейчик.
МАРШАК (хрустя огурцом). Иудейчик. (Подходит к стеллажу с
пластинками.) Что поставить?
БАРТО. Что-нибудь красивое.
МАРШАК. Вагнера поставлю…
БАРТО. Сойдет.
МАРШАК (ставит пластинку, подходит к Барто, галантно протягивает р
уку). Зажжемся в танце?
Барто встает, они танцуют.
МАРШАК. Слушай, давно хотел спросить, как ты стихи свои пишешь?
БАРТО. Творческая тайна.
МАРШАК. Да ладно…
БАРТО. А ты как?
МАРШАК. Через пузырь.
БАРТО. В смысле?
МАРШАК. Ну есть у меня пузырь, через который я и пишу…
БАРТО. В смысле по синьке? (Щелкает пальцем по горлу.)
МАРШАК. Нет, конечно.
БАРТО. А все же?
МАРШАК. Объясняю. Есть два вида поэтов: одни пишут сердцем, а вторые…
БАРТО. Пузырем.
МАРШАК. Не совсем.
БАРТО. Ты меня запутал.
МАРШАК. Ты представь себе русское поле, вернее то место, где земля смыкает
ся с небом.
БАРТО. Представляю.
МАРШАК. Там нет ничего, ни монастырей, ни коров, ни крестьян, в общем ничего
такого, что составляет понятие «русское поле».
БАРТО. Погоди, погоди понятие «русское поле» не включает в себя крестьян
и коров. Оно же такое пустынное, только черепушки, вороны и ветер: у-у-у…
МАРШАК (довольно). Вот.
БАРТО. Что вот?
МАРШАК. Пузыри пошли…
БАРТО. Ты издеваешься?
МАРШАК. Ага.
БАРТО (шутливо толкая его в бок). Я все время на твои приколы ве
дусь.
МАРШАК. Это че, а помнишь в Таллинне?
БАРТО. Помню. (Внезапно темнеет лицом.) Пойдем сядем, а то Корне
й совсем заскучал…
Мрачный и взлохмаченный Чуковский никак не реагирует на возвраще
ние коллег.
БАРТО. Корнюш, че не весел?
МАРШАК. Знаешь, сколько невеселым дают? От двух до пяти…
Маршак и Барто смеются.
БАРТО (участливо). Нет, правда, что с тобой? Какая муха тебя укус
ила?
ЧУКОВСКИЙ. Цокотуха.
Маршак и Барто смеются.
МАРШАК (потирая руки). Узнаю, давай по маленькой. (Разлива
ет, выпивают.)
БАРТО. Хорошо сидим.
МАРШАК (закуривает, откидывается на спинку стула). Я вот ребят
а заметил, как только начинаешь пить с людьми тебе по духу не близкими…
БАРТО. Стаканы становятся склизкими.
МАРШАК. В точку. Именно склизкими. И весь мир противен.
ЧУКОВСКИЙ. Америку открыл.
МАРШАК (встает, выпускает мощный клуб дыма). Я вот недавно был н
а встрече с читателями, новое читал, про армию, про колхоз, хорошо, надо ска
зать, читал. Так вот встает, значит, мужичок лет под пятьдесят и говорит: «А
почему вы про евреев не пишите?» Я растерялся, что сказать не знаю, бумажку
в руках комкаю, а все на меня уставились и ждут.
БАРТО. А ты че?
МАРШАК. А я подумал и говорю: как, мол, не пишу? Еще как пишу. Вот извольте:

Евреи жадно воплощают один

Нецелевой вопрос:
Зачем Господь их так отметил,
Как орден выдав длинный нос?
Зачем укутал их снегами,
Зачем по миру раскидал?
Затем, что этими дарами,
Он русских от беды спасал.

БАРТО. Здорово!
ЧУКОВСКИЙ (хмыкая). Сейчас придумал.
БАРТО. Правда?
МАРШАК. Ага.
БАРТО. Ах ты, врун подлый, разливай давай.
Маршак разливает, выпивают.
МАРШАК. Сейчас статью пишу «Каким должен быть детский писатель».
БАРТО. Детский писатель должен быть непьющим и за всех душой болеть.
МАРШАК (жуя). А так бывает?
БАРТО. Вот я…
МАРШАК (перебивая). Вот я, вот я превращаюсь в воробья! Пишущий
болен, пишущий для детей неизлечимо больной. Был такой немецкий поэт Фри
дрих Кох, писал для детей считалочки, в сорок под себя мочился и с погремуш
ками ходил. Ли-те-ра-ту-ра это саморазрушение, дорогая моя, Агния Львовна,
самоубийство проще говоря.
БАРТО. И что нам теперь делать?
МАРШАК. А ничего уже не поделаешь, раньше надо было думать.
БАРТО. И все же?
МАРШАК. Ну не обращать внимания на эту сторону, а думать о приятном.
БАРТО. А если все мысли о литературе?
МАРШАК. Это у тебя что ли?
БАРТО (поспешно).
1 2 3 4