– А готовить – это я научусь! Не думайте… Никакая я не бездельница!
Как бывает у мальчишек с девчонками
Голова у Павлика не болела, но то ли из-за простуды, то ли от усталости ее время от времени как бы заволакивало туманом, и окружающее расплывалось в его сознании, как расплываются на экране кадры кино, когда бывает нарушена резкость. Он встряхивался, чтобы не потерять контроль над собой, и мысли его опять кружились в кольце одних и тех же проблем.
Надо бы сходить к Аниной матери, проведать. Но он чувствовал себя виноватым перед ней, и должен был сначала хоть немножко искупить свою вину. Чтобы пойти и сказать ей, что хотя бы отомстил, раз уж не мог защитить Аню…
После ухода Вики они разговаривали мало. И в то время, как руки его автоматически чистили картофель, Павлик, не отвлекаясь, мог думать о другом.
Судя по всему, никто из тех, за кем он следил, – ни баптист, ни Илькины братья, ни арестованный сторож – не трогали Аню… Убил ее тот, кто знал про тайник у секвойи. Викин постоялец вряд ли имел о нем представление. Но, как и неизвестный, он был знаком с убийцей…
Кстати, с кем он должен был встретиться прошлой ночью «минута в минуту»?.. Или выстрел пьяного Кузьмича не помешал этому, и они все-таки встретились?…
И с кем «возился» неизвестный?.. «Знаешь, сколько я повозился… – его слова. – Теперь с вами обоими возись…»
Павлику известно было очень многое… И вместе с тем он ничего не знал. Или не понимал, во всяком случае!
Найти бы ответы хоть на часть этих вопросов…
Кто и где ждал Илькиного брата?.. Ошибки, к сожалению, не всегда можно исправить. Ночью, когда Илькин брат был уже убит, Павлику бы не торчать в толпе, около старух, а посмотреть в окрестностях: в сосняке, на том берегу, возле мостков…
– О чем думаешь? – спросил Костя.
– Так… А ты?
– Я?.. О разном, Павка.
Павлик заинтересовался:
– И что ты придумал?..
– Да вот, – сказал Костя, – какая-то серьезность на меня напала! Представляешь? Думаю сейчас, как дальше мне? Что, где и как!
– А чего тебе думать… – заметил Павлик.
– Как то есть – чего?! Не буду же я на Танины деньги жить! Она у тебя не миллионерша. Понимаешь? Сама копейку выгадывает.
– Ну и что ты надумал?.. – грустно переспросил Павлик, догадываясь, что Костя хочет убежать от них.
– Наверно, действительно подамся в Мурманск, Павка! Там есть такая школа – я узнавал – для моряков: можно один раз в год сдавать сразу за целый класс! И – работай себе! Надо же все-таки доучиться, Павка, раз придумали это образование!
– Так ты учись… – возразил Павлик. – Тебя же не гнали работать.
– Не гнали… – повторил Костя. – А чем мы с тобой хотя бы Вику кормили? – И заметил, что Павлик не понял его: – Я, как устроюсь, Павка, тебе и Вике буду деньги посылать.
Павлик, оказывается, заблуждался, думая, что Костя разочарован в своей подруге. И теперь посочувствовал ему в душе.
Костя понял его.
– Знаешь, Павка, эти девчонки… Они все такие. – И без всякой связи добавил: – Еще пару раз дам взбучку!
– Думаешь, поможет?..
Костя заметил наконец, что Павлик немножко не в себе.
– Ты чего, Павка?.. Не заболел?
– Нет! С чего ты?
– Знаешь… – Костя забрал у него нож. – Ты развейся немного! Тут мне и одному делать нечего. А Вика там – как бы не проглядела, а?.. Сходи к ней!
Павлик с большим удовольствием посидел бы один, в сумерках большой комнаты, подумал бы о своем… Но тогда Костя уж обязательно заподозрил бы неладное.
Осторожно вздохнув, поднялся в мансарду.
Скрестив по-турецки ноги, Вика честно сидела против окна. А уж где витали ее мысли, угадать было невозможно.
– А вы что, Павлик, животный мир изучали? – спросила она, решая какую-то свою задачу. И не обернулась при этом.
– Какой животный мир?..
– А вот что питекантропа нарисовали!
– Так это не животное – это человек.
– Ага! – Вика развернулась к нему, свесив с топчана свои ноги. – Костя говорит, что человек из питекантропа получился! А ты говоришь, что питекантроп – человек!
– Ну, он и человек, и еще немножко не человек… – туманно объяснил Павлик, усаживаясь на табурет против окошка. Вика заметила это и развернулась боком, чтобы самой выполнять свои обязанности. – Это Костя объяснил так… – добавил Павлик.
– Что объяснил?
– Ну, что питекантроп – еще не совсем человек… Потому что он нежности не изобрел… Ну, это значит: он еще не спас ребенка, не защитил друга… То есть он еще не стал добрым и справедливым… Чтобы заботиться о других, не только о себе… Вот. Тогда он по-настоящему станет человеком… – И после паузы он добавил, уже от себя: – Надо, чтобы люди все изобретали нежность. Всегда…
Вика посмотрела на него и стала напряженно думать.
– Интересно… Хотя и непонятно немножко. А тебе понятно?
Павлик кивнул.
– Понятно… Мама тоже написала об этом…
Он глядел мимо Вики, в тусклое пятно окна, и, наверное, забыл следить за собой, расслабился, потому что Вика спросила:
– А тебе плохо, да? Заболел?
Он спохватился:
– Нет! Это я просто… Замерз немножко, когда ползал…
Вика долго, не мигая, смотрела на него. И темные глаза ее вдруг как-то загадочно воспламенились.
– Ты любил Аню, да?! – спросила шепотом.
Павлик невольно сомкнулся весь.
– Аня мой друг.
– Нет, не так, а по-настоящему, – объяснила Вика. – Как это бывает у мальчишек с девчонками!
– Я не знаю, как бывает… – ответил Павлик. – Мы дружили с Аней…
– Не понимаешь ты… – Вика вздохнула. – А я вот в Костю сразу влюбилась! Мы даже поцеловались уже… Ой! – спохватилась она. – Мне же надо переодеться! Пойдем сейчас.
– Куда пойдем? – насторожился Павлик, сразу пропуская мимо ушей все, что она говорила до этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58