Все повадки выдавали людей поднаторелых,
уверенных, что добыча никуда не денется. Походило на то, что собирались бр
ать живьем, а это было совсем уж скверно.
Те двое были тоже не новички. Просчитав и прикинув, сообразили, что их окру
жило человек двадцать, а от такой оравы из двух карабинов не отстреляешь
ся. И ни единой гранаты на последний случай. Скверно.
В общем, они берегли патроны, насколько удавалось. Одного подстрелили се
рьезно и парочку ранили Ц что было не бог весть каким достижением, учиты
вая численное превосходство противника. Хорошо еще, что их самих пока чт
о не зацепило. Но пули в лошадиные туши так и шлепали, не давая переменить
позицию.
Неизвестно, о чем думал Юсуф. Вот уж точно не молился Ц совершенно чужд бы
л всякой поповщине (или, учитывая местный колорит, мулловщине). Что до Васи
лия, он снова и снова перебирал мысленно невеликий набор благоприятных д
ля них возможностей.
И в который раз выходило, что спасти их может только чудо. До заставы килом
етров восемь, выстрелы там вряд ли услышат. Третья лошадь вообще-то ускак
ала. Если она вернется на заставу, там вмиг сообразят и поднимут всех в руж
ье Ц но он помнил, какая канонада поднялась в той стороне, куда рванул жер
ебчик, как быстро стихли выстрелы и раздались торжествующие вопли.
Похоже, коня очень быстро положили здесь же, неподалеку.
Собака… Не было у него больше умной, опытной, обученной овчарки Грома. Леж
ал метрах в трех, с остекленевшими глазами, вывалив язык.
Попал под тот же первый залп. Так что с донесением пса уже не пошлешь Ц а в
едь были случаи, похожие, когда пограничная собака прорывалась, и помощь
приходила вовремя. Не на их заставе, правда. На соседней Ц и еще где-то на п
ольской границе.
От безнадежности и смертельной тоски в голову лезла вовсе уж дурная блаж
ь Ц вот если бы были такие маленькие радиоаппараты, чтобы умещались в по
левой сумке! Покрутил рычажки, доложил на заставу, в какую безнадегу влип
ли…
Он встрепенулся, поднял карабин Ц но это Юсуф подполз, старательно расп
ластываясь по сухой земле, вытянулся рядом, глядя в глаза. Не лицо было у с
ослуживца, а застывшая маска, а в глазах столь дикое напряжение, что Васил
ию стало не по себе. Что-то тут было непонятное в этих глазах: не страх и не
раздавленность перед оскалом подступающей смерти…
Ц Вася, Ц сказал Юсуф совершенно чужим, незнакомым голосом, Ц пиши дон
есение. Кратенько. Мол, нас зажали, и если не поспеют…
«Вот и рехнулся, Ц с удивившим его спокойствием подумал Вася. Ц Случает
ся в таких вот передрягах…»
Ц И зачем писать? Ц спросил он вяло.
Ц На заставу отошлем.
Парочка винтовочных пуль противно взыкнула над головами. Васю это не исп
угало Ц скорее уж окончательно вывело из терпения. Это было уж чересчур
Ц вдобавок к обложившим со всех сторон басмачам спятивший напарник…
Ц А кто доставит, мать твою? Ц рявкнул он шепотом. Ц Дух святой?
Ц Он, Ц сказал Юсуф, показывая на мертвого Грома. Ц Я его сейчас подниму
, а ты пиши, пиши, не мешкай. Вася, я умею, старики учили, все получится…
У Васи было слишком скверно на душе, чтобы злиться всерьез. Он просто-напр
осто попытался прикинуть, чего же именно от рехнувшегося узбека ждать Ц
хорошо, если кинется во весь рост под пули, а если в глотку вцепится?
Ц Если попробует, лучше всего его прикладом по яйцам…
И тут же эти мысли напрочь вылетели из головы.
Потому что мертвый Гром шевельнулся. Дернулись лапы Ц как бы отдельно о
т тела, сами по себе, согнулись-разогнулись, и снова, и еще, голова приподня
лась тем же самостоятельным рывком, как на веревочке, вздернулась и глух
о стукнула оземь…
Ц Пиши, говорю! Ц прямо-таки простонал Юсуф, весь красный, потный, дико т
аращившийся.
Он лежал на боку, приложив ко рту сложенные трубочкой ладони, то шумно выд
ыхал как-то по-особому, то нараспев что-то говорил Ц громко, упрямо, причи
тающе. Вася самую малость знал по-узбекски, но то, что он слышал, вообще на ч
еловеческий язык не походило. Так не походило, что жутко делалось.
Но пес-то шевелился! Был мертвый, но шевелился Ц дергал лапами, головой, с
отрясался всем туловищем, а глаза оставались неподвижными, стеклянными,
и язык тряпкой свисал на сторону, и дыхания не было…
Он вспомнил, что про Юсуфа давненько уже шептали Ц хороший красноармеец
, но человек потаенный, с чертовщинкой. Никто ничего не знал точно, но шепо
ток ходил Ц на благоразумном отдалении от комиссара, не одобрявшего мис
тику, поповщину и прочую отрыжку старого мира…
Потом все посторонние мысли вылетели из головы Ц на смену тупой безнаде
жности пришла яростная надежда, и он, лежа на боку, вжавшись в землю в неуд
обной позе, принялся лихорадочно черкать на листке. Вырвал листок из бло
кнота, привычно сложил вчетверо, сунул его в портдепешник <Футляр на ошей
нике служебной собаки, куда вкладывались депеши.> и надежно застегнул кн
опку. Ненароком прикоснулся при этом к собачьей шее и передернулся от ом
ерзения Ц это был уже не Гром, шевелящееся, но холодное, твердеющее, окост
енелое нечто…
Овчарка поднялась на разъезжавшихся лапах, покачалась, утвердилась на ч
етырех опорах Ц это выглядело так, словно чучело поднимали на невидимых
распялках. И тут же рванулась прочь, в сторону заставы, будто кукла на вер
евочках, быстро, очень быстро…
Выстрелы загремели со всех сторон, и немало пуль угодило в цель Ц с проти
вным деревянным стуком. Вася видел, как дергалось собачье тело, как на бок
ах появлялись дыры, но Гром, не останавливаясь, ни разу не споткнувшись, ун
осился вдаль незнакомым, механическим аллюром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14