Александр Александрович Бушков
Охота на пиранью


Пиранья Ц 7




«Александр Бушков. Охота на пиранью»: Олма-Пресс; Москва; 2006
ISBN 5-224-00564-7
Аннотация

В глухой тайге нет закона и нет морали. Так посчитал некий новый русский, которому захотелось позабавиться. Позабавиться ни чем иным как охотой на людей с помощью специально ученых головорезов. Туристы и не подозревали, что они всего лишь дичь и судьба их предрешена. Однако, события складываются так, что среди намеченных бандитами жертв оказался проводивший в тех местах отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур…

Александр Бущков
Охота на пиранью

Действующие лица романа вымышлены.
Всякое сходство их с реально существующими людьми – не более чем случайное совпадение.
Равным образом операция «Меч-рыба» является не более чем плодом авторского вымысла.
Александр БУШКОВ

* * *

Майору В. К. посвящается

Часть первая
Бег среди деревьев

Глава первая
Пройдемте в гости...

Ах, как звенела медь
в монастыре далече!
Ах, как хотелось петь,
обняв тугие плечи!
Звенели трензеля,
и мчали кони споро
от белых стен Кремля
до белых скал Босфора...
Самые простые, незамысловатые, обыденные вещи непременно обретают экзотический, романтический, диковинный привкус необычайного – если заниматься ими в местах, скажем так, несопоставимых. Будь Мазур космонавтом, он обязательно протащил бы контрабандой на станцию «Мир» балалайку. И это были бы минуты небывалого, неземного прикола: когда ты, оказавшись снаружи для подвертки каких-нибудь вакуумных гаечек, паришь возле станции на короткой привязи, внизу медленно, грузно проворачивается планета, вся в белых, твердых стружках облаков, в руке у тебя бесполезная в безвоздушном пространстве балалайка, и ты постукиваешь по струнам затянутыми в космическую перчатку пальцами...
– Но будущего нет,
идет игра без правил.
Не в тот сыграл я цвет,
на масть не ту поставил.
Костей полны поля,
и реет черный ворон
от белых стен Кремля
до белых скал Босфора...
Но, в общем, и без космоса жилось нестандартно. Диковинно жилось. Он лежал навзничь на нагретых полуденным солнышком досках, на палубе плота, брякал на гитаре, смотрел в голубое небо, расслабившись и отрешившись от всего сущего, а мимо проплывали, не особенно и торопясь, исполненные дикой прелести берега – сопки с плавными, как у музыкальных инструментов, очертаниями, поросшие темно-зеленой, кудреватой шубой тайги, великанские сосны и кедры, не знавшие человека желтые песчаные пляжи, уходившие под воду каменные россыпи. Это плот двигался, конечно, но если не смотреть на воду, можно преспокойно решить, будто все наоборот...
– Ах, лучше было б мне
в степях с Чекой спознаться,
к родной земле щекой
в последний раз прижаться.
Метелки ковыля
среди степного хора
от белых стен Кремля
до белых скал Босфора...
Потом и тренькать стало лень – от окружающего дикого, первобытного величия – и он бездумно лежал, глядя вперед меж расставленными босыми ступнями, словно в прицел. Плот целеустремленно скользил вместе с широченной, могучей Шантарой, прямиком к Северному Ледовитому океану, до которого оставалось каких-то восемьсот километров, если считать сухопутными мерками. Плот носил имя собственное – «Ихтиандр». Он этого заслуживал, потому что построен был добротно, как серьезное инженерное сооружение – на двух дюжинах накачанных автопокрышек с впрыснутым внутрь для надежности герметиком покоилась основа из бревен, сбитых и скрепленных с величайшим тщанием, а уж по ним настлана дощатая палуба. На палубе – небольшая палатка, обитые прорезиненной тканью ящики для экипировки, в корме достаточно места для двух рулевых весел, и на высоком шесте гордо реет «Веселый Роджер», выполненный опять-таки прилежно, водоустойчивой краской. Мазур строил плот неделю, с пачкой чертежей и заранее проделанными расчетами, бдительно следя за нанятыми в помощь куруманскими мужиками, чтобы не запили и не напортачили, то напоминал о немаленькой плате, то понукал морскими матерками. Мужики, поначалу полагавшие его очередным городским, бесившимся с жиру «новоруссом», понемногу присмотрелись и поверили в легенду – в «капитана дальнего плаванья», вконец придавленного ностальгией и решившего, пока есть сила в руках и зоркость в глазах, проплыть по родным местам. После этого работа пошла бойчее. Получилось недурственно. Ни одна шляпка гвоздя не торчала, ни одна заноза за пять дней плаванья не впилась в пятки. Плоту, если подумать, вполне подходило гордое наименование «судно». У предков кораблики были не в пример хлипче. Даже жалко становится, как подумаешь, что «Ихтиандру» неминуемо предстоит оказаться брошенным. И потому дня два назад Мазур твердо решил, достигнув Игарки, не бросать плот у берега и не дарить на дрова, а отпустить дальше, в океан – ну, там уж как ему повезет: может через пару лет достичь и Норвегии, а может и прибиться к Шпицбергену...
– Капитан, вы там не дрыхнете ли? – долетел с кормы звонкий голосок Ольги.
– Капитан дрыхнуть не может, – откликнулся Мазур с достоинством. – Капитан всегда бдит...
Он перекатился на метр левее, лег на живот, упер локти в палубу, а подбородок – в стиснутые кулаки. Экипаж плота, состоявший из одного-единственного человека, вел себя безукоризненно – молодая жена старательно пошевеливала рулевым веслом (второе было поднято и закреплено), немного, конечно, сбившись с курса, уклонившись к правому берегу, но для речной морячки со стажем ровным счетом пять дней и это было неплохим достижением, достойным именного кортика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27