как и обещали, неглубоких, но кровища всю физиономию выпачкала качественно. Напоследок Митя, с ухмылочкой извинившись предварительно: «Ничего личного, командир, служба…», двумя молниеносными ударами, жестокими и точными, влепил синяк под глаз и разбил нос. Пережить все это, оказалось, в общем, легко – пустяки по сравнению с иными эпизодами из прошлого. Рассуждая цинически, следовало признать, что это не столь уж и тягостные неудобства на пути к вознаграждению в пятьдесят тысяч американских денег… Благо на этом все повреждения организма и заканчивались.
Деликатно постучавшись, вошел доктор Николай Петрович – с благородной проседью в висках и участливым взором. Эскулап был человечнейший и заботливейший – интересно, сколько все это Пашке стоило? – держался так, что Петр поневоле стал ощущать себя пупом земли. Разве что пылинки не сдувал с пациента. Доктор, разумеется, был полностью в курсе, но все равно ухитрялся держаться так, словно считал Петра доподлинным Павлом и ни о какой подмене не подозревал вовсе, и вообще резал Петру физиономию продезинфицированным скальпелем не он, а кто-то другой…
– Как себя чувствуете, Павел Иванович? – осведомился доктор с немыслимой степенью участия.
– Нормально, – кратко проинформировал Петр.
– Ну и прекрасно. Пора, я так думаю, покидать наше заведение. Медицина вам больше ничем помочь не в состоянии, сделали все, что в наших силах. Пора, пора… – послал он Петру значительный взгляд. – Самое время.
«Понятно», – подумал Петр. И сказал вслух:
– Ну, если вы так считаете…
– К чему вам у нас маяться? Завтра утречком сдадим с рук на руки родным и близким. Случай ваш, конечно, сложный и в чем-то для современной медицины до сих пор загадочный. Мы не боги-с, милый Павел Иванович… Основываясь на своем богатом опыте, должен предупредить: последствия аварии будут чувствоваться еще долго. Когда к вам вернется память в полном объеме, увы, сказать решительно невозможно. Боюсь, долго еще будете страдать провалами памяти… – он вновь одарил значительным взглядом посвященного. – Не огорчайтесь, когда-нибудь да и последуют позитивные перемены, вспомните все, подобно Шварценеггеру в известном фильме. Вашим сегодняшним посетителям я подробно объяснил ситуацию, они встретили с пониманием и сочувствием. Примерно через полчасика должна подъехать ваша супруга, я и с ней предварительно поговорю. Не беспокойтесь, постараюсь предельно ясно обрисовать ситуацию, она поймет…
– Уж постарайтесь, – попросил Петр искренне.
– Не беспокойтесь, медицина свое дело знает… Еще один нюанс, Павел Иванович. Тут к вам настоятельно просится Дарья Шевчук, известная милицейская дама…
– Я ее знаю? – спросил Петр напрямик.
– Ну, как сказать… Пару раз мимолетно общались по чисто деловым вопросам. Речь шла о сущих пустяках, так что вы и не обязаны эти беседы помнить в деталях, особенно в нынешнем вашем болезненном состоянии. Достаточно будет, если вспомните, что пару раз о каких-то пустяках беседовали… Пригласить?
– Ну, если это обязательно… – пожал плечами Петр.
– Если вам все равно, я бы порекомендовал лечь в постель. Не стоит показывать ей, что вы крепки, как молодой дуб, – скорее отвяжется. Вряд ли вам так уж необходимо точить с ней лясы…
– Да уж, – с чувством сказал Петр и быстренько нырнул под белоснежные простыни.
Доктор выскользнул за дверь и тут же вернулся в компании молодой женщины, рыжеволосой и чертовски симпатичной, в строгом сером костюме под распахнутым халатом. Указал ей на кресло – а сам не вышел, остался торчать рядом, многотерпеливо сложив руки на груди с видом надежды и опоры.
– Как вы себя чувствуете? – спросила рыжая с дежурной заботой. Петр пожал плечами:
– Как вам сказать… Почти нормально.
– К сожалению, провалы в памяти пока не восстановлены, – веско добавил врач, – во множестве наличествуют.
Она покивала:
– Да, вы уже говорили… Павел Иванович, простите, ну, а меня вы помните?
Он старательно наморщил лоб:
– Да. Вы из милиции, Шевчук, Дарья… отчества никак не могу вспомнить.
– Андреевна.
– Да, действительно… Мы с вами виделись, кажется, раза два. Речь шла о каких-то пустяках… Не могу припомнить.
– И не утруждайтесь, – махнула она рукой. – Не стоят того пустяки. Вот видите, во всем, что касается меня, вроде бы никаких провалов. Загадочная все-таки вещь – медицина. Отец меня на заре туманной юности пытался отправить в медицинский, я наотрез отказалась и, скорее всего, правильно сделала… Павел Иванович, вы разрешите задать вам несколько вопросов? Медицина это допускает?
– Я не знаю, как… – сказал Петр и показал глазами на доктора.
Тот важно склонил голову:
– Только не усердствуйте, голубушка.
– Вы помните все, что произошло?
– Местами, – осторожно сказал Петр. – Полосами, этакая зебра… Вы лучше задавайте конкретные вопросы.
– Можно? Отлично… – рыжая выдержала небольшую паузу. – Это была ваша идея – сесть за руль и куда-то поехать без сопровождения?
– Да, – твердо сказал Петр. – Устал, заработался, вот и хотелось проветриться. За город выбраться…
– Значит, вы сами решили? Никто не подсказывал, не настаивал?
– Никто.
– Твердо помните?
– Твердо.
– И потом…
– Вот тут и начинаются полосы, – сказал Петр, придерживаясь заранее разработанного сценария. – Насколько помню, машин на шоссе не было, дорога хорошая, сухая, и я притоптал газку… Так вроде бы смутно припоминается, что не вписался в поворот, руль не довернул на самую чуточку…
– Насчет того, пили ли вы, не спрашиваю. Смотрела уже данные экспертизы, вы были трезвехоньки, образец дисциплинированного водителя… С вами в машине и правда никого не было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16