И наконец, что на российских просторах, что за пределами оных собиратели, народ фанатичный и решительный, сплошь и рядом не озабочены стопроцентным соблюдением законности. Все это, вместе взятое, и приводит к тому, что антиквар сплошь и рядом конспирируется почище иного шпиона: за всяким шпионом стоит д е р ж а в а, которая своего человечка попытается вытащить так или иначе, а вот антиквар такой роскоши лишен изначально…
Итак, бравая команда…
Шварц, получивший кличку за шварценеггеровское телосложение и даже некоторую похожесть морды лица, был тут самым молодым и биографию имел, пожалуй что, самую заковыристую. Судьба с генетикой раскинули так, что он был внуком знаменитого некогда шантарского профессора Кладенцева, сыном двух докторов наук (разнополых, естественно) – однако по какой-то неведомой причине вьюнош с младых ногтей питал лютое отвращение к интеллектуальной деятельности, высшему образованию, научной работе и всему такому прочему. И продолжать высокомудрую д и н а с т и ю отказался категорически. Встревоженная таким шокингом родня (помимо исторического деда и небезызвестных папы с мамой насчитывавшая еще не менее полудюжины обладателей ученых степеней) поначалу пыталась делать вид, будто ничего не происходит – и, навалившись скопом, включив все связи, все ж пристроила Шварца в Шантарский госуниверситет – откуда он, приложив нешуточные усилия, вылетел еще на первом курсе, без особого страха украсило своей персоной ряды воздушно-десантных войск и последние полгода оттрубил в Чечне, в знаменитом среди понимающих людей триста тридцать первом полку, благодаря своему уникальному б а т е, вышедшему из тех негостеприимных мест с минимальнейшими потерями. Оказавшись на гражданке, Максим (еще не Шварц) выжрал должное количество водки и, закинув подальше в сервант пару регалий на ленточках и одну на булавке, какое-то время болтался без дела. По живости характера едва не подался в криминал, но тут судьба его пересекла со Смолиным, моментально оценившим все три ценнейших качества нового знакомца: Шварц, во-первых, был органически не способен о т с и ж и в а т ь где бы то ни было с восьми до пяти, во вторых, благодаря происхождению английским владел прекрасно, в третьих и главных, отлично разбирался в антиквариате, большим любителем коего был дедушка-профессор. Плюс – никаких карьерных претензий и нутро прирожденного авантюриста в сочетании с неплохими мозгами. А потому уже седьмой год Шварц, как рыбка в воде, в и р т у о з и л в запутанных лабиринтах невидимого миру бизнеса.
Человек по кличке Кот Ученый в означенный бизнес забрел чуточку иной дорожкой. Добредя до кандидата физико-математических наук, впав с началом перестройки в самую пошлую бедность, да сообразив вдобавок, что никакого такого научного светила из него, в общем, не вылупится, Вадим Иваныч Хижняк, большой знаток и собиратель икон, церковной бронзы и церковных же печатей, на этой почве знакомство со Смолиным свел еще во времена позднего Брежнева. И в конце концов, плюнувши на большую науку, целиком ушел в антикварную торговлю, о чем нисколечко не сожалел. По жизни это был коротыш сорока пяти лет, абсолютно лысый и с аккуратной черной бородушкой, хороший каратист и нешуточный ценитель девиц не подпадавшего под Уголовный кодекс возраста. Из-за внешности он был незаменим в тех случаях, когда позарез требовался индивидуум, выглядевший стопроцентным профессором – очки с простыми стеклами, строгая «тройка» с полосатым галстуком, безукоризненная интеллигентская речь… Всякие случаются коллизии, не везде и пошлешь Шварца с его устрашающими габаритами, ласковой рожей фельдфебеля расстрельной команды и неистребимой привычкой изъясняться на смеси мата и деревенского просторечия (совершенно необъяснимой при такой генеалогии)…
И, наконец, Степа Генералов, сорокалетний, поджарый, жилистый, усатый, с физиономией классического армейского с а п о г а, каковым он много лет и являлся, дослужившись до майора и угодив под очередное сокращение в те безумные времена, когда министром обороны, по слухам, едва-едва не сделали мадмуазель Новодворскую. Смолин, поначалу намеревавшийся использовать его в качестве простого секьюрити, но очень быстро обнаружил, что отставной майор – неплохой знаток «холодняка"* и германских наград двух последних столетий (давнее хобби, еще с юности). После этого стало ясно, что Фельдмаршала, как быстро окрестили бывшего ракетчика) следует использовать на гораздо более сложных и деликатных участках работы…
##* Холодное оружие (обиходное выражение).
Смолин встрепенулся, переспросил:
- Что?
- Я говорю – мочканут бабку, на хер, – повторил Шварц.
- Теория вероятности вещует, что процент подобного исхода стремится к конечной точке… – задумчиво поддакнул Кот Ученый
- А что мы можем сделать? – пожал плечами Смолин. – Если божий одуванчик, обитая по-прежнему в романтичных шестидесятых, продавать холсты наотрез отказывается? Ну, это все лирика. В конце концов, не факт, что ее непременно мочканут. По большому счету, покойный – не Рубенс, чего уж там. Это ради Рубенса сворачивают шеи, это Рубенсом имеет смысл торговать п о т а е н н о – но не Бедрыгиным все же…
- Но как никак – тыщ триста баксов, – обронил в пространство Фельдмаршал. – Дураков хватает…
- Меня даже не количество дураков на квадратный метр волнует, – признался Смолин. – А волнует меня то, что к бабуле, как выяснилось, зачастила Дашенька Бергер…
- Ах, во-от к кому она… – протянул Кот Ученый. – А мы-то смотрим – Дашенька попкою вертит, ныряет в тот же подъезд под ручку с хиппастым таким мальчиком… Во-от оно что… Кащей, паскуда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14