Спать устроились в заброшенной лачуге неподалеку от угольного карьера. Жэм развел небольшой костер, а Кэлин отправился на поиски топлива, которого здесь было предостаточно. Юноше нравилось смотреть, как горит уголь. Для него оставалось загадкой то, что кусок камня способен вдруг зашипеть и вспыхнуть голубым сиянием.Они легли прямо на полу хижины, а за три часа до рассвета Жэм разбудил своего юного спутника.— Пора найти место для наблюдения, — сказал он.Кэлин поднялся и, еще не проснувшись как следует, вышел вслед за Гримо на поросший дроком склон. Великан уже начал рубить ветки широким ножом, передавая их юноше. Сон быстро прошел — ветки были усеяны острыми, как иголки, шипами, легко проникавшими через любую одежду. Немного поработав, Жэм двинулся вниз по склону, чтобы отыскать подходящее для наблюдения место. Остановив выбор на старом кусте дрока, окруженном зарослями вереска, он прорубился к нему с восточной стороны, а потом они вместе соорудили защитную стену из принесенных веток.Закончив сооружение убежища, Гримо осторожно раздвинул ветки с западной стороны. Загон лежал перед ними как на ладони. Жэм опустился на корточки, сунул руку за пазуху, и вытащил две черствые ячменные лепешки и передал одну Кэлину:— Скучно, Сердце Ворона, а?Кэлин покачал головой. Он любил такие вылазки, любил бродить с Гримо по горам, забывая на какое-то время о том, что, будучи горцем, не имеет никакого будущего в мире, управляемом варлийцами. Он даже не мог публично объявить себя ригантом. Клан был запрещен двадцать лет назад. Того, кто посмел бы носить голубой с зеленым, цвета ригантов, ждало наказание смертью. Всем мужчинам пришлось перейти в другой клан, стать паннонами. Тех же, кто отказался это сделать и ушел в горы, безжалостно преследовали и убивали солдаты.Несколько сотен человек укрылись в суровых и мрачных северных скалах и жили с тех пор воровством и набегами. Их называли «черными» ригантами, и каждое лето крупные отряды «жуков» и мушкетеров отправлялись на север выкуривать непокорных из горных пещер. Десять лет назад небольшое поселение «черных» ригантов было окружено и полностью уничтожено, хотя на поле боя пало около восьмидесяти солдат, а еще двести получили ранения. Сейчас между сторонами сохранялось нечто вроде перемирия.Нет, Кэлину Рингу не было скучно со старым воином.— Ты уже сложил песню для быка?— Думал, да, — ответил Жэм, — но, посмотрев на него, я понял, что она не годится. Надо придумать другую.Кэлин усмехнулся. Некоторые считали, что сочиняемые римо песни есть не что иное, как проявление его тщеславия. Многие из этих песен распевались на праздниках, и сам юноша знал наизусть по меньшей мере два десятка. Знал он и to, что тщеславие тут ни при чем. Тетя Мэв придерживалась мнения, что на животных гипнотически действуют как глубокий голос Гримо, так и его уверенные движения. Но Кэлин верил, что именно сочиняемые великаном стихи и становятся соединяющим звеном между ним и быком. Он собственными глазами дважды наблюдал за тем, как Жэм пересекает залитое лунным светом поле, берет выбранного быка за продетое через нос кольцо и спокойно уводит за собой в сумрак ночи.— Расскажи, как я получил духовное имя, — попросил Кэлин.— Парень, тебе еще не надоело это слушать?— Нет. Твой рассказ как-то сближает меня с отцом. Жэм потрепал юношу по голове:— С чего мне начать? Со встречи с Мойдартом, отступления в горы, появления оленя?— С оленя. Расскажи об олене.— Мы сидели на вершине хребта, у серого камня. Твой отец был смертельно ранен и понимал это. По его словам, он почти ни о чем не жалел, потому что всегда делал то, что считал нужным и правильным. Жил, как говорится, по правде. Но все же его печалило то, что он не увидит, как ты вырастешь, и то, что он не нашел для тебя духовного имени. — Кэлин закрыл глаза, представляя себе нарисованную Гримо картину. — Мы сидели тихо, он и я, и потом вдруг услышали вой волка. Волки вышли на охоту. Умные твари. Они знают, что не могут загнать оленя. Олень куда выносливее любого волка. Поэтому они охотятся стаей. Четыре или пять волков гонят оленя милю или две. Поначалу хозяин леса особенно не беспокоится. Он знает, что может уйти от любого охотника. Откуда ему знать, что волки образовали смертельный круг, а чуть дальше его поджидает вторая стая. Когда первые начинают выдыхаться, их сменяет другая группа, которая гонит оленя по направлению к третьей. Этот гон по кругу продолжается долго, волки постоянно сужают кольцо, пока их враг не попадает наконец в тупик. И вот здесь его окружают все волки. Это мы с твоим отцом и увидели.Олень был крупный, сильный, настоящий хозяин леса. Он стоял на вершине соседнего с нашим холма. У него были прекрасные ветвистые рога, и хотя он устал, но сдаваться не собирался. Да, на это стоило посмотреть. Волки обложили его со всех сторон. Потом самый смелый из них прыгнул и угодил прямо на рога. Олень отшвырнул его на дерево, и вожак рухнул со сломанным хребтом. И тут остальные накинулись на добычу. У оленя не было ни одного шанса на победу. Все. Конец.— И тогда появился Ворон, — воспользовавшись паузой, вставил Кэлин.Голос юноши дрожал от волнения.— Помолчи! Рассказываю я.— Извини, Гримо. Пожалуйста, продолжай.— А ты больше не суйся и не перебивай. Как я уже сказал, олень был обречен. Однако он дрался, не отступал. Когда волки уже висели на нем, из кустов метнулось что-то черное. Поначалу я не понял, что это, но темное существо набросилось на волков и стало расшвыривать их. У твоего отца зрение было получше, а ведь я тогда имел два глаза! И он сказал: «Да это же Ворон!» Мы оба думали, что пес пал в схватке с солдатами коварного Мойдарта, но это был он, наш Ворон, и он рвал не ожидавших такого поворота волков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20