"Как вы смеете брать наши бумаги, стало быть и письма наши из ящика будете брать?". Лицеисты узнали, что один из надзирателей, М.С.Пилецкий-Урбанович, состоял секретным агентом полиции. Уровень свобод в лицее был таков, что можно было добиться ухода его с должности. Последствия подобного либерализма вполне квалифицированно оценил Фаддей Булгарин, который говорил о лицеистах так: "Верноподданный значит укоризну на их языке, европеец и либерал почетные названия". Между прочим, Булгарин писал это из убеждений, а не только от зависти, как принято считать: ведь писателем Булгарин считался значительно более популярным, чем Пушкин. Факт любопытный и искаженный в последующих оценках.
Слежка и доносительство в Российской империи осуществлялись и совершенствовались на основе важной задачи: "охранение устоев русской государственной жизни".Доносительство в России вбирало в себя те функции получения информации о реальном состоянии государства, которые в свободном обществе выполняет пресса. После декабристов организационная структура сыска была продумана тщательно. Начальник отдельного корпуса жандармов был одновременно и начальником Третьего отделения канцелярии Его Императорского Величества. Получалось, что разветвленная сеть агентов несла информацию снизу непосредственно к самому трону. Если и был посредник, то, в сущности, только один генерал Бенкендорф.
В дополнение к сети Третьего отделения повсюду проникали сексоты Министерства внутренних дел и достаточное количество добровольцев. Гостиные буквально наводнялись осведомителями. За доносы хорошо платили. М.Дмитриев, поэт и критик, писал: "Москва наполнилась шпионами. Все промотавшиеся купеческие сынки, вся бродячая дрянь, неспособная к трудам службы, весь обор человеческого общества подвигнулся обыскивать добро и зло, загребая с двух сторон деньги: и от жандармов за шпионство, и от честных людей, угрожая доносом... О некоторых проходили слухи, что они принадлежат к тайной полиции". Дмитриев знал, что завербованы сенатор Степан Нечаев, агроном Василий Панов. Как раз в это время Пушкин встречается с Нечаевым, они вместе бывают в гостях. Панов известен тем, что донес на собственную жену и добился заключения ее в больницу для душевнобольных. Его жена Екатерина Панова была приятельницей Чаадаева: ей адресованы философические письма. После возвращения из Михайловского Пушкин, если был важный разговор, старался беседовать с приятелями в бане во время мытья, но и это вряд ли помогало.
Параллельно совершенствуется система перлюстрации почты, введенная еще при Екатерине Великой. Усовершенствована была служба вскрытия писем санкт-петербургским почт-директором и президентом Главного почтового правления Иваном Пестелем, отцом декабриста. Заграничная почта прочитывалась практически вся. Добрая знакомая Пушкина фрейлина А.О.Смирнова писала из-за границы: "В матушке России, хоть по-халдейски напиши, так и то на почте разберут... Я иногда получаю письма, просто разрезанные по бокам".
Эпоху двадцатых годов прошлого века в России нельзя понять, если воспринимать доносительство слишком прямолинейно, по-современному. Почти все декабристы во время следствия доносили на себя и друг на друга, оговаривая также сообщников, оставшихся на свободе. Чистосердечно раскалывался Кюхельбекер. Явственно виден перелом в показаниях Пестеля, когда он вдруг "поплыл", как и почти все остальные. Загадочное поведение, требующее особых раздумий. В какой-то мере моральным оправданием доноса тогда было чистосердечие перед Богом, вера в справедливость государя, сомнение в своей правоте, наконец, искренняя уверенность в пользе честности для отечества. В любой стране существуют доносы, но в одной России они всегда были окружены официальным почетом.
Правительство стремилось ограничить независимость суждений, контролировать литературу, часть которой образовывала своего рода альянс с тайной полицией, а другая часть подвергалась особому контролю. В одном из донесений 1828 года имеется список лиц, проповедующих либерализм. На первом месте в этом списке Вяземский, на втором Пушкин. Даже Иван Пущин называл некоторые стихи Пушкина "контрабандными".
Властям часто хочется привлечь на службу как людей вполне лояльных, так и оппозицию, явную и тайную. Третье отделение завербовало известных писателей Перовского, Булгарина, Греча. Вольнодумец, философ и член тайного общества декабристов Яков Толстой становится агентом русской службы за границей. Поездки за пределы империи и сотрудничество с тайной полицией оказываются подчас взаимозависимыми. Небескорыстно связанным с русским посольством в Париже остался после выезда из России барон Жорж Дантес. Шпионские сведения, добытые им во Франции, посольство переправляло в Петербург. Есть предположение, что Гоголь, честолюбивый молодой человек, мечтавший о карьере и власти над людьми, с 1829 года тайно служил Третьему отделению. Булгарин свидетельствует, что по просьбе бедствующего материально молодого автора Фок зачислил его на теплое место в Третье отделение: Гоголь "ходил только за получением жалования". Это не удается проверить: дела такого рода предусмотрительно уничтожены. Основатель Харьковского университета и член Вольного общества любителей российской словесности В.Н.Каразин сообщал информацию о многих подозрительных лицах, в том числе и о Пушкине.
Вполне логично предположить, что руководители сыска не считали Пушкина особым исключением. Скорее наоборот. "Одиннадцать лучших лет своей жизни,писал М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75