Когда я обрушился на палубу, яхта качнулась и сильно накренилась. Что-то скатилось с крыши и, подняв фонтан брызг, скрылось в янтарной глубине. Не придав этому значения, я прыгнул на крышу. Тут я мельком увидел лицо Фреда, высунувшееся из-под крыши, и застыл как вкопанный. Лицо Фреда исказилось таким жутким отчаянием, какого я еще не видел. Он горестно возопил:
– Айвен! Это же арматура!
Я был ошеломлен и онемел от собственного невежества – это слово для меня ничего не значило, и я решил, что мой почтенный сотрудник слегка спятил. Должно быть, я стоял, вылупив глаза и идиотски ухмыляясь, чем вызвал новый приступ горя.
– Пропало, все пропало! – причитал Фред, в отчаянии глядя в воду. Затем он совершил поразительный трюк. Без видимого усилия, не двинув ни одним мускулом, он вылетел из трюма яхты, описал в воздухе крутую параболу и нырнул вниз головой в воду. Нырнул и надолго исчез. Я всерьез начал подозревать, что стал свидетелем самоубийства на почве временного помешательства.
Наконец он вынырнул, и даже льющаяся с волос вода не могла скрыть страдание, написанное у него на лице. Только теперь, держась за борт лодки и по шею погрузившись в тихую воду, он объяснил мне, торчащему на крыше под солнцем, что самая важная часть магнето, которое в свою очередь является самой важной частью нашего мотора, представляет собой механизм, называемый «арматура» – то самое, что скатилось и кануло в воду. Далее мне было с некоторой горячностью разъяснено, что драгоценная деталь была помещена на крыше, как в самом безопасном месте, просушиться на солнышке. Собственно, как я понял, это была единственная часть мотора, которая должна была оставаться сухой.
Убедившись, что я проникся важностью постигшей нас катастрофы, Фред снова скрылся в глубине. Я ждал в горестном молчании.
Внезапно справа от меня вынырнула голова, и я, уверенный, что это Фред, повернулся в ту сторону, сделав пируэт. Но голова, свирепо рявкнув, ушла под воду. В тот же миг вынырнул Фред. Он подплыл к яхте и уцепился за борт. И разгорелась перепалка. С чего это я прыгнул на лодку? А потому, что из реки высунулась голова и рявкнула мне в лицо! Чепуха собачья, услышал я в ответ. Но я не сдавался – да, высунулась и рявкнула и вот только что опять это повторила. Я получил в ответ яростный взгляд и прямое утверждение, что я лгу. Я указал на то место. Фред поплыл вокруг лодки, чтобы убедиться собственными глазами.
Стоило ему отвернуться, как таинственная голова высунулась в том месте, где он только что был, но не рявкала, а просто смотрела на меня.
– Фред, скорей! – заорал я. – Вот она!
Фред повернулся, поднимая брызги, но, конечно, голова уже скрылась под водой. Заклеймив меня презрительным взглядом, Фред забрался в лодку. Он не произнес ни слова, но я чувствовал, что он всерьез усомнился в моей порядочности.
Должен честно признаться, что до меня тогда еще не дошла вся серьезность случившегося – я весь был поглощен тайной рявкающей головы. Я смутно понимал, что за арматурой, какова бы она ни была, придется нырять. Но Фред был преисполнен мрачной решимости. Он пошел в лес и поднял крик, вызывая Ричи и Андре, а я все стоял, ожидая, что голова снова вынырнет из воды. Когда помощники подоспели, Фред велел отвести лодку с этого места и вырубить шесты подлиннее. Я наконец заинтересовался делом и предложил свою помощь, которая была принята без энтузиазма.
Ныряли все по очереди, но речушка оказалась очень глубокой – добрых тридцать футов, и глубже всего именно там, где утопла чертова арматура. Мало того, Андре доложил, что все дно утыкано корягами и громадными стволами, между ними неровные ямы, а дно – сплошной жидкий ил. Фред еще больше насупился, а я наконец понял, в какую переделку мы угодили. В моем воображении выстраивалась бесконечная череда дней, когда нам придется, изнемогая, спускать перегруженные лодки на сотни миль вниз по реке, а потом возвращаться против течения, запасшись новой арматурой, или как там ее называют. Я готов был на все, только бы избежать этого.
Единственное, что нам оставалось, – нырять на дно. Надо же было появиться Альме, отдохнувшей и чистенькой после сиесты и купания, когда мы все одновременно плескались в воде, – а прошло уже больше часа.
– Хэлло! Купаетесь? – жизнерадостно окликнула нас она.
– Нет, в карты играем: разве не видно? – огрызнулся кто-то.
– Глупая шутка. Что это вы делаете с шестами в воде?
– Понимаешь, самая нужная деталь мотора свалилась в реку.
– А почему вы за ней не нырнете?
Слова застряли у нас в горле, и мы все разом нырнули. До вечера мы тщетно ныряли, а выныривая, тщетно пытались объяснить Альме, почему мы этим занимаемся, пока кто-то не проронил слово «чай», после чего все, как по сигналу, наперегонки бросились в лагерь. Во время торжественной чайной церемонии Фред хранил гробовое молчание, я без конца извинялся, валя все со своей головы на выныривающую откуда ни возьмись и рявкающую, а Альма превесело болтала. У Фреда наконец лопнуло терпение, он встал и ушел.
Спустя некоторое время он громко кликнул Андре, и вскоре из-за тростников донесся гулкий стук чего-то железного. Я пошел посмотреть и увидел, что они тащат волоком помятую четырехгаллонную канистру из-под керосина.
– Что здесь имеет место быть? – вопросил я, заметив, что Фред явно приободрился.
– Это, ваше сиятельство, – ответил он, указывая на жестянку, – имеет быть водолазный колокол.
Я сбегал за Альмой, и мы благоговейно следили, как странное приспособление напяливали на голову Андре. Над плечами были вырезаны полукруглые выемки, плотно прилегавшие к телу, а с обеих сторон пониже подмышек в жести просверлили дырочки, через которые пропустили носовые платки – туго затянутые, они прочно закрепили устройство на голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93