– Я не могу допустить войны между Римом и Италией, а именно ее, как я подозреваю, планируют твои друзья. Война обернется для вас поражением. И для Рима тоже – хотя, думаю, он и одержит в ней победу. Рим ведь никогда не проигрывал войн. Отдельные сражения – да. Но не войну в целом. Возможно даже, что поначалу Италия в этой войне будет действовать гораздо успешнее, чем кто-либо в Риме (не считая меня) сейчас подозревает. Однако в конце концов победителем выйдет, как всегда, Рим. Но что это будет за бесславная победа! Достаточно представить одни ее экономические последствия, чтобы ужаснуться. Тебе ведь известно старое военное правило: никогда не воюй на своей территории. Пусть лучше страдает чужое имущество… Прошу, дай мне поступать по-своему, Квинт Поппедий. Действовать мирным путем, логическим путем – единственно возможным в этой ситуации…
При последних словах рука Друза потянулась через стол и сжала запястье Силона. Тот в ответ поднял на хозяина дома взгляд, лишенный и тени неискренности или сомнения, и кивнул:
– Дорогой Марк Ливий, ты можешь полностью рассчитывать на мою поддержку. Действуй! То, что я считаю твои благие намерения невыполнимыми, в счет не идет.
Если кто-либо из людей твоего масштаба не попытается осуществить это – то как мы еще сможем узнать, насколько велика в Риме оппозиция предоставлению Италии всеобщего избирательного права? Задним числом я согласен с тобою в том, что мешать переписи населения было глупостью. Вряд ли можно было надеяться, что такой шаг окажется действенным и что вообще мог быть осуществим. Это скорее был способ показать сенату и римскому народу силу переполняющих нас, италиков, чувств. Как бы то ни было, это отбросило нас – и тебя в том числе – назад… Так что поступай, как решил. Любую поддержку, на которую только способны италийцы, они тебе окажут. В этом я тебе торжественно клянусь.
– Я бы скорее предпочел, чтобы все население Италии было моими подданными, – грустно усмехнулся Друз. – Если после того, как я дам всем италикам право голоса, они будут считать, что в долгу передо мной, то мне удастся их заставить голосовать так, как того хочу я. Тогда мне без труда удавалось бы навязывать Риму свою волю.
– Разумеется, Марк Ливий, – поддержал Силон. – Тогда вся Италия была бы перед тобой в долгу.
– Теоретически да… – проговорил Друз, стараясь подавить довольную улыбку. – На практике же это труднодостижимо.
– Нет, легко! – воскликнул его собеседник. – Необходимо лишь, чтобы я, Гай Папий Мутил, и другие вожди Италии взяли с каждого жителя клятву в том, что, сумей ты добиться для них всеобщего избирательного права, они до самой смерти были бы твоими, что бы ни случилось.
– Клятву?.. – разинув рот, переспросил Друз. – Но согласятся ли они ее дать?
– Согласятся, при условии, что она не будет распространяться ни на их потомство, ни на твоих потомков, – заверил Силон.
– Потомков в это дело вмешивать незачем, – медленно проговорил Друз. – Мне необходимы лишь время и массовая поддержка. После меня ничего больше делать не потребуется.
Держать в подчинении всю Италию!.. Мечтой любого римского аристократа искони было иметь столько подданных, чтобы он мог сформировать из них целое войско приверженцев. Если бы вся Италия присягнула ему на верность, для него не было бы ничего невозможного.
– Они присягнут тебе, Марк Ливий. И ты вправе надеяться на то, что все население Италии станет твоими подданными. Ибо всеобщее избирательное право лишь начало… – речь Силона прервал дребезжащий смешок. – Это будет настоящий триумф: стать первым человеком в Риме благодаря тем, кто пока не имеет ни малейшего влияния на римскую политику!.. А теперь расскажи подробнее, как ты намерен действовать.
Но Друз никак не мог собраться с мыслями. Подоплека всего сказанного была слишком масштабна, отчего голова его шла кругом… Подумать только: вся Италия под его началом!
Как же этого добиться, как? – продолжал мучиться вопросом Друз и в последующие дни. Из влиятельных членов сената он мог заручиться поддержкой лишь Гая Мария – а этого было недостаточно. Нужно было привлечь на свою сторону Красса Оратора Сцеволу, Антония Оратора и принцепса сената Скавра… С приближением срока выборов трибуна Друз все больше впадал в отчаяние. Он все выжидал удобного момента, а момент этот грозил, похоже, никогда не наступить. Его намерение баллотироваться в народные трибуны оставалось тайной, известной лишь Силону и Марию, в то время как влиятельная дичь, за которой он охотился, упорно ускользала из его рук.
Пока в один прекрасный день он, наконец, не столкнулся со всеми ними одновременно. Скавр, Красс, Сцевола, Антоний и верховный жрец Агенобарб стояли кучкой возле Колодца комиций и беседовали о потере, постигшей их со ссылкой Публия Рутилия Руфа.
– Марк Ливий, присоединяйся к нам, – подозвал Друза принцепс сената Скавр, освобождая для того место в кружке. – Мы тут как раз рассуждали о том, как лучше вырвать судопроизводство из рук ордена всадников. Приговор, вынесенный им Публию Рутилию, был настоящим преступлением. Сословие всадников тем самым лишило себя права руководить хотя бы одним из римских судов!
– Согласен, – поддержал Друз. – Однако в действительности им нужен был не Публий Рутилий, а вот он… – и он бросил взгляд на Сцеволу.
– В таком случае что им помешало осудить меня? – возразил подавленный всем происшедшим Сцевола.
– У тебя слишком много сторонников, Квинт Муций…
– И одним Публием Рутилием дело не кончится! – гневно подхватил Скавр. – Позор! Говорю вам: мы не можем оставить на их произвол Руфа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163