ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Движения ног героя, попирающих Медузу Горгону, так выразительны, словно Персей, объятый страстью боя, ещё и пританцовывает над поверженным врагом. Левая рука, отброшенная сильным движением вверх, с трудом удерживает отрубленную голову Медузы. Тело Персея, наполненное жизнью, мощное, противостоит статике распластанной, безжизненной Медузы. В результате вся скульптурная группа обретает динамику, пластическую убедительность.
Желая опробовать, как ведет себя местная глина при обжиге, Челлини вылепил бюст Козимо I и отлил его из бронзы.
…Раньше чем приняться за отливку моего Персея, я хотел сделать эти первые попытки; из каковых я нашел, что глина хороша, хоть и не была хорошо понята этим удивительным Донателло, потому что я видел, что с превеликой трудностью выполнены его работы. Итак, как я говорю выше, с помощью искусства я составил глину, каковая послужила мне отлично; и, как я говорю, по ней я отлил сказанную голову; но так как я ещё не сделал горна, я воспользовался горном маэстро Дзаноби ди Паньо, колокольщика. И, увидев, что голова очень хорошо вышла чистой, я тотчас же принялся делать горн в мастерской, которую мне сделал герцог, по моему замыслу и чертежу, в том самом доме, который он мне подарил; и как только был сделан горн, с наибольшим усердием, с каким я мог, я приготовился отливать статую Медузы, каковая есть та скорченная женщина, что под ногами у Персея.
…Отлив Медузу, а вышла она хорошо, я с великой надеждой подвигал моего Персея к концу, потому что он у меня был уже в воске, и я был уверен, что он так же хорошо выйдет у меня в бронзе, как вышла сказанная Медуза. И так как, при виде его в воске вполне законченным, он казался таким прекрасным, то герцог, видя его в таком образе и, находя его прекрасным, потому ли, что нашелся кто-нибудь, кто уверил герцога, что он не может выйти таким же в бронзе, или потому, что герцог сам по себе это вообразил, и, приходя на дом чаще, нежели обычно, он один раз среди прочих мне сказал:
«Бенвенуто, эта фигура не может у тебя выйти в бронзе, потому что искусство тебе этого не позволит». На эти слова его светлости я премного рассердился, говоря: «Государь, я знаю, что ваша высокая светлость имеет ко мне эту весьма малую веру, и это, я думаю, происходит оттого, что ваша высокая светлость слишком верит тем, кто ей говорит столько плохого про меня, или же она в этом не разбирается». Он едва дал мне окончить слова, как сказал: «Я считаю, что разбираюсь в этом и разбираюсь отлично». Я тотчас же ответил и сказал: «Да, как государь, но не как художник; потому что если бы ваша высокая светлость разбиралась в этом так, как ей кажется, что она разбирается, она бы мне поверила благодаря прекрасной бронзовой голове, которую я ей сделал, такую большую, портрет вашей высокой светлости, который послан на Эльбу и благодаря тому, что я ей восстановил прекрасного мраморного Ганимеда с такой крайней трудностью, где я понес гораздо больший труд, чем ежели бы я его сделал всего заново, а также и потому, что я отлил Медузу, которая видна вот здесь, в присутствии вашей светлости, такое трудное литье, где я сделал то, чего никогда ни один другой человек не делал до меня в этом чертовском искусстве».
Челлини сделал великолепную форму для отливки Персея, затопил горн и расплавил бронзу. Работал он круглосуточно и в результате серьезно заболел. Дав команду своим ученикам управляться далее без него, Челлини еле вышел из мастерской, тихо сказав на прощание: «Меня уже не будет в живых завтра утром».
Дома, устав бороться с лихорадкой, он впал в беспамятство. Позднее он рассказывал, что ему почудилось, как в дверь комнаты вошел какой-то древний старик и прошептал: «О Бенвенуто, ваша работа испорчена, и этого ничем уже не поправить». И действительно, когда Челлини ворвался в мастерскую, то увидел, что металл сгустился, и из него получилось тесто. Снова развели сильный огонь. Для того чтобы сделать бронзу жидкой, в тигель полетело все, что могло помочь, блюда, чаши, кувшины, тазы. Но это ещё не было окончательной победой. Вдруг раздался оглушительный взрыв: от чрезмерной жары треснула крышка горна, и бронза стала выливаться. Мгновенно сообразив, Челлини велел разом открыть все отверстия формы. И лишь когда форма наполнилась, Бенвенуто в изнеможении опустился на скамейку.
Персей был отлит на редкость удачно. Теперь оставалось искусно соединить обе фигуры. Настал день, и Челлини перенес Персея в Лоджию деи Ланци. Мастер заканчивал статую на воздухе. Пьедестал он украсил фигурами Юпитера, Минервы, Меркурия и Данаи, и сделал соответствующие надписи на латинском языке. На цоколе он сделал барельеф, изображающий освобождение Андромеды Персеем. Челлини превзошел самого себя. Архитектурное, скульптурное и ювелирное мастерство художника достигло в работе над «Персеем» своей вершины. Приходя на работу, Челлини видел приколотые к ограде многочисленные сонеты от питомцев знаменитой Флорентийской академии.
27 апреля 1554 года состоялось торжественное открытие статуи «Персей».
И вот, как угодно было преславному моему господу и бессмертному богу, я окончил ее совсем и однажды в четверг утром открыл ее всю. Тотчас же, пока ещё не рассвело, собралось такое бесконечное множество народу, что сказать невозможно; и все в один голос состязались, кто лучше про нее скажет. Герцог стоял у нижнего окна во дворце, которое над входом, и так, полуспрятанный внутри окна, слышал все то, что про сказанную работу говорилось; и после того как он послушал несколько часов, он встал с таким воодушевлением и такой довольный, что, повернувшись к своему мессеру Сфорца, сказал ему так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Желая опробовать, как ведет себя местная глина при обжиге, Челлини вылепил бюст Козимо I и отлил его из бронзы.
…Раньше чем приняться за отливку моего Персея, я хотел сделать эти первые попытки; из каковых я нашел, что глина хороша, хоть и не была хорошо понята этим удивительным Донателло, потому что я видел, что с превеликой трудностью выполнены его работы. Итак, как я говорю выше, с помощью искусства я составил глину, каковая послужила мне отлично; и, как я говорю, по ней я отлил сказанную голову; но так как я ещё не сделал горна, я воспользовался горном маэстро Дзаноби ди Паньо, колокольщика. И, увидев, что голова очень хорошо вышла чистой, я тотчас же принялся делать горн в мастерской, которую мне сделал герцог, по моему замыслу и чертежу, в том самом доме, который он мне подарил; и как только был сделан горн, с наибольшим усердием, с каким я мог, я приготовился отливать статую Медузы, каковая есть та скорченная женщина, что под ногами у Персея.
…Отлив Медузу, а вышла она хорошо, я с великой надеждой подвигал моего Персея к концу, потому что он у меня был уже в воске, и я был уверен, что он так же хорошо выйдет у меня в бронзе, как вышла сказанная Медуза. И так как, при виде его в воске вполне законченным, он казался таким прекрасным, то герцог, видя его в таком образе и, находя его прекрасным, потому ли, что нашелся кто-нибудь, кто уверил герцога, что он не может выйти таким же в бронзе, или потому, что герцог сам по себе это вообразил, и, приходя на дом чаще, нежели обычно, он один раз среди прочих мне сказал:
«Бенвенуто, эта фигура не может у тебя выйти в бронзе, потому что искусство тебе этого не позволит». На эти слова его светлости я премного рассердился, говоря: «Государь, я знаю, что ваша высокая светлость имеет ко мне эту весьма малую веру, и это, я думаю, происходит оттого, что ваша высокая светлость слишком верит тем, кто ей говорит столько плохого про меня, или же она в этом не разбирается». Он едва дал мне окончить слова, как сказал: «Я считаю, что разбираюсь в этом и разбираюсь отлично». Я тотчас же ответил и сказал: «Да, как государь, но не как художник; потому что если бы ваша высокая светлость разбиралась в этом так, как ей кажется, что она разбирается, она бы мне поверила благодаря прекрасной бронзовой голове, которую я ей сделал, такую большую, портрет вашей высокой светлости, который послан на Эльбу и благодаря тому, что я ей восстановил прекрасного мраморного Ганимеда с такой крайней трудностью, где я понес гораздо больший труд, чем ежели бы я его сделал всего заново, а также и потому, что я отлил Медузу, которая видна вот здесь, в присутствии вашей светлости, такое трудное литье, где я сделал то, чего никогда ни один другой человек не делал до меня в этом чертовском искусстве».
Челлини сделал великолепную форму для отливки Персея, затопил горн и расплавил бронзу. Работал он круглосуточно и в результате серьезно заболел. Дав команду своим ученикам управляться далее без него, Челлини еле вышел из мастерской, тихо сказав на прощание: «Меня уже не будет в живых завтра утром».
Дома, устав бороться с лихорадкой, он впал в беспамятство. Позднее он рассказывал, что ему почудилось, как в дверь комнаты вошел какой-то древний старик и прошептал: «О Бенвенуто, ваша работа испорчена, и этого ничем уже не поправить». И действительно, когда Челлини ворвался в мастерскую, то увидел, что металл сгустился, и из него получилось тесто. Снова развели сильный огонь. Для того чтобы сделать бронзу жидкой, в тигель полетело все, что могло помочь, блюда, чаши, кувшины, тазы. Но это ещё не было окончательной победой. Вдруг раздался оглушительный взрыв: от чрезмерной жары треснула крышка горна, и бронза стала выливаться. Мгновенно сообразив, Челлини велел разом открыть все отверстия формы. И лишь когда форма наполнилась, Бенвенуто в изнеможении опустился на скамейку.
Персей был отлит на редкость удачно. Теперь оставалось искусно соединить обе фигуры. Настал день, и Челлини перенес Персея в Лоджию деи Ланци. Мастер заканчивал статую на воздухе. Пьедестал он украсил фигурами Юпитера, Минервы, Меркурия и Данаи, и сделал соответствующие надписи на латинском языке. На цоколе он сделал барельеф, изображающий освобождение Андромеды Персеем. Челлини превзошел самого себя. Архитектурное, скульптурное и ювелирное мастерство художника достигло в работе над «Персеем» своей вершины. Приходя на работу, Челлини видел приколотые к ограде многочисленные сонеты от питомцев знаменитой Флорентийской академии.
27 апреля 1554 года состоялось торжественное открытие статуи «Персей».
И вот, как угодно было преславному моему господу и бессмертному богу, я окончил ее совсем и однажды в четверг утром открыл ее всю. Тотчас же, пока ещё не рассвело, собралось такое бесконечное множество народу, что сказать невозможно; и все в один голос состязались, кто лучше про нее скажет. Герцог стоял у нижнего окна во дворце, которое над входом, и так, полуспрятанный внутри окна, слышал все то, что про сказанную работу говорилось; и после того как он послушал несколько часов, он встал с таким воодушевлением и такой довольный, что, повернувшись к своему мессеру Сфорца, сказал ему так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181