– Почему не нужны?
– Много песка, много горячего камня, много солнца, мало воды и пищи.
– Блин, и им нравится жить в пустыне?
– Ильты говорят, что это не пустыня. Настоящие пустыни остались в прежнем мире.
– Ни фига себе! Тогда понятно, почему они стали плодиться, как тараканы.
– Как кто?..
– Забудь. Лучше ответь: много детей – это сколько?
Если по десять-пятнадцать в одной семье, то еще при моей жизни тут может начаться такое!..
– Три или четыре.
– И это «много»?! Ты чего? Совсем считать не умеешь?
– Нутер… – Чаша в руке Кранта вдруг треснула и развалилась надвое. А он будто и не заметил этого. – Ильтов много. Больше, чем норторов. И с каждым годом становится больше.
– Ну это понятно. А сколько детей в норторской семье?
– Один. Потом второй.
– Ну понятно, что сначала один, а потом второй. Вы ведь не тиу, где двойня – это минимум.
– Ты не понял, нутер. Второй ребенок приходит, когда первый уже ушел.
– Как «ушел»? В смысле, умер?
– Не умер. Вырос!
– Что, совсем? И сколько лет на это надо?
– Сорок или пятьдесят.
– Сколько?!
Удивил меня Крант. Совсем не слабо удивил. Это сколько ж лет ему? Если только в пятьдесят они выбираются из подросткового возраста.
– Ну понятно теперь, почему третьего ребенка вы не успеваете родить.
Крант громко брякнул осколками чаши и осторожно – очень осторожно! – положил их в огонь. Будто трудную и особо сложную работу выполнил.
– Нутер, ты опять не понял. – Оберегатель мельком глянул на меня. Костер в его глазах казался красным. – Третий ребенок придет, если он нужнее жизни.
– Как это? Чьей жизни?
Такого я точно не понял. И догадываться не собирался.
– Жен среди норторов меньше, чем мужей, – сообщил Крант, словно это могло мне что-то объяснить.
– Так это у каждого народа так. Или почти у каждого.
– Одна жена и два мужа? Нутер, у твоего народа тоже так?
– В смысле, для каждой девчонки по два пацана рождается?
Оберегатель кивнул.
– Нет. Среди наших новорожденных соотношение другое. Кажется, восемь к десяти. И больше пацанов рождается. Ну а пока дорастут до нужной кондиции, соотношение становится один к одному. Типа каждой Тамаре по Тарасу.
«И матрасу».
Вот только говорить про матрас я не стал. Кто его знает, какой там у норторов брачный ритуал. Я еще тиу не забыл.
– Убить нортора намного труднее, чем… – Опять отсвечивающий красным взгляд. – Чем кого-то другого. Пусть до Ночи Выбора доживают не все, но и тогда мужей больше, чем жен. Чтобы сохранить жизнь новому нортору, жену нортора отвлекают. В первый раз это просто. Во второй – труднее. В третий – почти невозможно.
– Ну ни фига себе! – Голос у меня конкретно осел. – И каждая ва… гм-гм… ваша мамаша так любит своих детей… на ужин… или только оберегательницы?
– У… оберегательниц… у наших «сестер» не бывает детей. – Теперь голос сел у Кранта.
– Потому что они вам вроде как сестры?
– Нет. Потому что их мало. Нельзя забрать ребенка у оберегающей и не убить ее. Забрать первого ребенка… убить оберегающую… Это неправильно!
– Правильнее замочить ту, что родила троих?.. – Крант задумчиво кивнул. Словно он говорил не только со мной, но и еще с кем-то. Кого мне в упор не видно.
– Трижды открывшая сумку может умереть. Она выполнила свой…
– Подожди, мужик, какую сумку? Чего ты буровишь?!
Оберегатель смотрел сквозь меня и слегка покачивался. Кажется, он не услышал вопроса.
– Я видел, как другие выпускают в жизнь своих детей. Жены норторов не могут так… терять столько крови опасно. Кровь будит голод, зовет на охоту. И тогда трудно удержаться.
– Мама дорогая!..
Я вдруг вспомнил, что Крант был рядом, когда я принимал роды. Почему же тогда у меня и опаски никакой не возникло? Или во время операций. Их ведь тоже бескровными не назовешь.
– Нас учили видеть живую кровь и терпеть голод. Учили оберегать раненого хозяина.
«Или хозяина, что лечит раненого. Разницы почти никакой».
– Ага. А другие как?..
Своего голоса я и сам не услышал.
– Норторы быстро заживляют свои раны. Но если бы новые норторы рождались, а не приходили в мир, мой народ давно погиб бы. Даже выбираясь из сумки, нортор пахнет как добыча, но он не измазан кровью! У него есть шанс…
– Блин, опять сумка. Кенгуристые вампиры. Круто, однако. Я прям балдею…
На этот раз Крант услышал и увидел меня. И стал клониться ко мне, прижав руку к животу. Будто у него колики начались. Или с голоду.
Последнее, что я услышал:
– Прости, нутер…


2

Мне нужно спешить. Моя жизнь зависит от того, как быстро я успею выбраться. Как далеко отползу от почти родного тела, что так долго оберегало меня. Все когда-нибудь заканчивается. Теперь я один, теперь я сам за себя. А привычная защита вдру1 сделалась смертью. Почти. Совсем скоро сделается, если я не смогу ползти еще быстрее.
Подо мной гладкое полотнище. Тело скользит по нему. Еще одно полотнище надо мной и оно скользит по мне. Оно не мешает мне двигаться. И не помогает. Пальцы ведь тоже скользят. Если бы я мог цепляться ими за полотно! Но я не могу. Еще нет силы в руках. Сила потом появится. Если я доживу до этого «потом». Если успею уползти от теплой смерти, что шевелится у меня за спиной. И я ползу, извиваясь всем телом. Так медленно… медленнее, чем надо. Слабые мягкие ногти беспомощно скребутся о ткань. А где-то рядом, между двумя полотнищами, рычит и дергается смерть. Сначала моя. Потом тех, кто зовет и ждет меня.
Смерть освобождается от пут. Не от всех. Но теперь она может ударить. И она бьет по верхнему полотнищу. Еще и еще раз.
Но меня нет на том месте. Я успел. Обогнал смерть на ползок. На половину ползка. На четверть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191