– А что мы ему скажем, когда он найдет деньги?
– Объясним, что ты наш партнер, нравится ему это или нет. Что он сможет сделать?
– Например, убить нас обоих.
– He выйдет.
– Мы играем в опасную игру. Этот человек способен на все.
– Я смогу с ним справиться.
– Отличные слова для надгробной эпитафии.
– Только не для моей.
– Давай поговорим начистоту.
– О чем?
– Что, если я брошу все это к чертовой матери? Плюну на охоту за сокровищами и пойду в полицию?
– Ты этого не сделаешь.
– А если сделаю?
Миф долго молчала. Наконец ответила:
– Тогда мы пойдем вместе.

Швейцар распахнул Декеру дверцу автомобиля, и он направился к подъезду ресторана «Айверсонс» – заведения, известного своими грубыми официантами, заоблачными ценами и превосходной кухней. Сегодня вечером здесь проходила частная вечеринка, устроенная местным обществом друзей балета. Декер присутствовал на ней в качестве представителя компании-спонсора, хотя сам не побывал ни на одном спектакле.
Директор вошел в главный зал, где целая толпа людей – элита штата Джорджия – делала вид, что интересуется балетом. Но человека, которого он искал, здесь не было.
Декер заметил, что в соседней комнате клубится сигарный дым. Вот куда надо было заглянуть в первую очередь.
Директор вошел в зал для курящих. Оглядевшись по сторонам, заметил своего знакомого. Губернатора Уолтера Холдена.
Встретившись с ним взглядом, Холден склонил голову направо и продолжил разговор с владельцем спортивного клуба.
Декер понял, что это значит. Он вышел в застекленные двери на балкон, нависавший над Батлер-стрит. Через пару минут к нему присоединился Холден.
– Как дела? – спросил губернатор, затянувшись сигарой.
– Неважно. Кажется, вам пора вмешаться в дело.
– В чем проблема?
– В федералах. Вцепились в нас мертвой хваткой. У меня уже есть список из пятнадцати сотрудников, которым предложили шпионить на ФБР. И я не знаю, кто из них согласился.
– Скверно.
– Вот я и говорю – пора что-то сделать.
– Например?
– Отозвать собак. Мы в долгу не останемся.
– Вы и без того по уши в долгах. Если я вмешаюсь, это может вызвать подозрения. В обязанности губернатора входит помощь своим избирателям, но я уже далеко вышел за эти рамки.
– Не каждый избиратель может обеспечить вас пенсией в двадцать миллионов долларов. На карту поставлено ваше будущее, губернатор.
– Я выполнил свою часть сделки. Слияние одобрили.
– Да, но прибыль мы сможем обналичить только через полгода. Стоит комиссии копнуть поглубже, от нас только перья полетят.
Холден покачал головой:
– Не понимаю, зачем вы стали преследовать Сабини. В момент, когда компании было так важно избежать огласки…
– Что, по-вашему, я должен был сделать? Позволить ему уйти с моими миллионами?
– Вы могли с ним договориться.
– Я пытался.
– Значит, плохо пытались.
– Не будем это обсуждать. Все уже в прошлом.
– Но нам по-прежнему приходится за это расплачиваться! – Холден заговорил резким шепотом, почти брызгая слюной в лицо Декеру. – Послушайте, Герберт, я не знаю, как вы решаете свои проблемы, и, честно говоря, не хочу знать.
– Бросьте, Уолтер. Неужели вас не порадовало исчезновение Сабини? Мы хотели избавить компанию от чрезмерного внимания.
– Что за чушь! Может, вы этого не заметили, но в последнее время внимание к вашей фирме очень возросло. Смерть Сабини – худшее, что могло случиться.
– Возможно, – пробормотал Декер.
– Я сделал все, что от меня зависело. Надеюсь, оговоренная сумма появится на моем счете через пять месяцев и двадцать шесть дней.
Декер взглянул на улицу.
– Есть такая шутка, Уолтер. Что сказал приговоренный к смерти губернатору?
Холден молча смотрел на него.
– Прошу прощения.
– На это не рассчитывайте.

– Я иду в кафетерий, – сказала сиделка. – Вам что-нибудь принести?
Гончая покачала головой:
– Нет, спасибо. Позже я сама схожу.
– Ладно.
Когда девушка ушла, Гончая выпрямилась в кресле. Марк по-прежнему лежал в отделении интенсивной терапии, но его состояние постепенно улучшалось – за последний день он несколько раз почти приходил в сознание. Один раз Гончей даже показалось, что Марк ее узнал. Юноша лежал, опутанный проводами всевозможных приборов, которые гудели, щелкали или пищали, не давая ей забыться сном.
Гончая посмотрела на часы. Без четверти одиннадцать. Обычно в это время она уже мчалась в город. А Марк вышвыривал из клуба пьяниц и назойливых типов, которые пытались лапать стриптизерш.
Но сегодня вечером она просто сидела, смотрела и ждала. Марк выглядел бледным и очень усталым. Казалось, он просто спит.
Гончая вдруг почувствовала, что в палате слишком тесно, душно. Надо выйти на воздух, подумала она, хотя бы на несколько минут. Разумеется, о поездке в город не могло быть и речи. Если Марк очнется, она должна быть рядом. Гончая поцеловала его в щеку и вышла в коридор.
В больничном кафетерии подавали то же, что и всегда: разогретые на плите блюда, песочные пирожные и черствый хлеб. За столиками сидело всего несколько человек. Студенты-медики болтали в углу. Пожилая женщина плакала над тарелкой супа. Широкоплечий уборщик читал газету и хрустел картофельными чипсами.
Пока Гончая покупала себе крекеры, пожиратель чипсов удалился. Она заняла место поближе к выходу.

Майклсон поднялся по черной лестнице больницы и остановился на четвертом этаже. Рабочая одежда жала ему во всех местах. Швы в паху больно врезались в тело. Он чувствовал, что если поднимет руки, то может запросто себя кастрировать.
Детектив заметил в кафетерии подружку Марка Бейли и решил, что настало подходящее время нанести ему визит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82